Евгений Мин - Ценный подарок (сборник)

Дом был старый, лестница крутая, с высокими пролетами, так что семь этажей равнялись не меньше девяти нынешних строений.

У молодого человека были сильные ноги и сердце. Ему ничего не стоило одолеть высоту этого дома, но волнение охватывало его, дыханье сбивалось, он шел медленно, как старик, отдыхая на каждой площадке.

Он добрался до седьмого этажа, долго стоял у высокой резной двери, восстанавливая дыхание, затем нажал кнопку звонка, похожую на пуговицу от мужского пальто.

Никто не отозвался. Тревога охватила его. Может быть, он опоздал и уже случилось несчастье? Он нажал кнопку еще сильнее, долго не отнимая палец. Он услышал шарканье ночных туфель за дверью. Проскрипел старческий голос:

— Кто еще там?

— Извините, — смутился молодой человек, — я — никто, я — посторонний.

— Посторонний, — хрипло захохотал старик за дверью. — Плохо придумал, твои братья жулики называются водопроводчиками, монтерами, телетехниками. Меня не проведешь. Я их не пускаю. Зря, говорю, рветесь — ценностей у меня нет, бриллиантов не накопил, одна пенсия. Шагай домой, посторонний. А может, ты набрался где-нибудь?

— Нет, — смущаясь еще больше, чем раньше, сказал молодой человек. — Я выпил всего две рюмки.

— Две рюмки, — злобно захохотал старик, — знаю я ваши рюмки, стаканами хлещете, и дамочки ваши не отстают. Объясняй по-честному, кто тебя навел сюда?

— Я увидел свет у вас в окне, он то зажигался, то гас, мне это показалось тревожным.

— Тревожным? Ты с луны, что ли, свалился? Не знаешь, что помереть можно, пока электрика допросишься. Ну, ладно, топай восвояси. Устал я с тобой балясы точить, — сказал старик и разразился долгим, рвущим все внутренности кашлем.

Молодой человек обеспокоился:

— Вы больны, прошу вас, пустите меня, может быть, мне удастся помочь вам, я — врач.

Кашель еще долго мучил старика, затем он стал с натугой выдавливать из себя слова:

— Врач? Раньше посторонним объявлялся, теперь врачом. Есть у меня поликлиника, с ее божьей помощью бесплатно помру. А ты катись, пока я не позвал милицейскую службу, она тебя скоро вылечит, врач.

Молодой человек услышал звуки удаляющихся, шаркающих туфель и стал медленно спускаться по лестнице, почему-то идти ему было тяжело, каждая ступенька давалась с трудом.

Ночь стала еще темнее и гуще, черные лохматые облака закрыли луну и звезды. Молодой человек шел и думал о том, как бы скорее вернуться в свою светлую, теплую квартиру. Вдруг он увидел темный серый дом. В пятом этаже его светилось единственное окно.

Он долго стоял у этого дома, затем вошел в парадную и стал подниматься по крутой лестнице.

Жили-были муж и жена. Звали их Смех и Правда. Они отличались характерами и поэтому были счастливы. Правда, женщина прямая и строгая, редко улыбалась, а Смех был мужчина веселый, общительный, и то и дело рассыпался смешинками.

— Знаешь, — говорила Правда своей ближайшей подруге Истине, — может быть, он несколько легкомыслен и его приятель Рассудок зарабатывает больше, но с ним всегда весело.

У счастливых супругов не было детей, и как-то Правда сказала мужу:

— Мой друг, нам пора обзавестись потомством, теперь в каждом приличном доме есть ребенок и кровная собака.

— Ты хорошо придумала, милая, — рассмеялся Смех. — Я буду папа, а ты будешь мама. Это очень смешно.

Через год у них родилась двойня — мальчик и девочка. Их назвали Сатира и Юмор.

Это событие было торжественно отмечено.

Пришел Рассудок, приятель папы Смеха, Истина, подруга мамы Правды, двоюродные сестры новорожденных Ирония и Шутка, троюродный брат Анекдот. В углу, нахмурившись, сидела бабушка Мудрость. Она трясла головой то ли от того, что думала о чем-то очень важном, то ли просто от старости.

Рассудок подарил близнецам сберегательную книжку, Истина изрекла несколько полезных истин. Ирония сказала какое-то забавное приветствие, так что нельзя было понять, говорит она в насмешку или всерьез, Шутка вместо близнецов поцеловала папу Смеха, Анекдот разразился остротой, над которой хохотали все, и даже бабушка Мудрость перестала качать головой.

Девочка и мальчик, Сатира и Юмор, росли быстро. Они были очень похожи друг на друга, но, так же как родители, отличались характерами.

Юмор был весел и беззаботен, Сатира — правдива и беспощадно остра.

— Конечно, — говорила мама Правда, — нельзя никому прощать ложь и обман, но девушка должна быть мягка и сердечна. Право, не понимаю, в кого она такая.