Борис Фальков - Ёлка для Ба

— Не слыхал о таком писателе, — заметил Ю.

— Это иллюстрирует качество ваших институтских программ, филолог, парировал отец. — И твоё качество, преподаватель литературы. Ну и, возможно, твои намерения возражать ради самого возражения. Что, братец, готовишь бунт? Погоди ещё, не время, послушай дальше: твой бунт тогда потянет на погром. Ведь мы подходим к твоему священному, к отмеченному во всех программах Пушкину. О лилипутах ты ещё не забыл? Отлично. Тогда скажи, есть ли в ваших программах следующие слова Пушкина Александра Сергеевича, которого вы просто обязаны изучать со всеми потрохами: «С неизъяснимым участием прочли мы написанный рукой женщины… пардон… признание женщины, столь необыкновенной, с изумлением увидели, что нежные пальчики, некогда сжимавшие окровавленную рукоять уланской сабли, владеют и пером быстрым, живописным и пламенным». Цитата из журнала «Современник», слыхал про такой? Там же была напечатана и повесть Александрова «Записки кавалерист-девицы». Девицы, по её собственному признанию, имевшей сына. Хотя признание обвиняемого ещё не доказательство его вины, но мы обязаны уважать его: запишем. При самом нежном участии Пушкина девица дальше написала и опубликовала следующие творения: «Северный ключ», «Черемиска», «Невыгоды третьего посещения» и самое главное из них, «Игра судьбы или противозаконная любовь, случившаяся на родине автора». Подчёркнуто, как видим, что сюжет взят из собственного опыта, и снова: запишем. Девица ненавидела свой пол и мечтала «отделаться от него, отмеченного проклятием Божиим!» Запишем и запишем. Кстати, она была так уродлива, что ещё одна писательница — Панаева… тоже не знаешь такой, Ю? Она была соавтором Некрасова в романе «Три стороны света»… не читал? Ну да, ваша программа ограничивается тем, что «в лесу раздавался топор», прямо-таки образец русской могучей речи. Так вот, Панаева вспоминала: «она — Дурова — была среднего роста, худая, лицо земляного цвета. Форма лица длинная, черты некрасивые, она щурила глаза, и без того небольшие. Волосы были коротко острижены и причёсаны, как у мужчин. Манеры её были мужские: она села на диван, упёрла одну руку в колено, а в другой держала длинный чубук и покуривала». Пушкин и сам долго не знал, как себя с нею держать. Но любопытство разбирало, и вот однажды он, прощаясь, поднёс к губам её руку. Она выхватила и покраснела: «Ах, Боже мой! Я так давно отвык от этого!»

— Пожалуйста, пользуйся эзопием, — вставил Ди.

— На какие же гадости ты намекаешь? — вспылил Ю.

— Не я, не я. Но постой, скончалась наша героиня в 1883 году. А Пушкин в тридцать седьмом. Когда Каспару Хаузеру, мы не забыли о нём, о нет, было шестнадцать — по его утверждению? В двадцать восьмом. Значит, он родился в двенадцатом году, то есть, в Отечественную, когда наша писательница была уже, так сказать, в… уланском строю, так? Пушкину тогда же было только тринадцать, и, стало быть, он никак не мог, хм… Но! Ведь это по утверждению самого Хаузера ему было шестнадцать в двадцать восьмом, а если чуточку меньше? Юноши склонны преувеличивать свой возраст. Как положиться вообще на его слова, слова урода, а он всеми был признан таковым, и правильно признан, вспомним лишь, какой успех он имел у дам. И если он приврал года три, то Пушкин вполне мог бы быть его отцом. Прошу прощения Ю, на этот раз — это шутка. Значит, двенадцатый год, Кутузов возит Дурову в своём обозе, пересуды за их спиной указывают на…

— На чушь, — заявил Ю. — На дикую ересь.

— Почему же? Возьмём наружность Каспара: землянистое лицо. Оно от долгого пребывания в пещере? Может быть. А может и наследственное. Маленькие глаза, тоже от пещеры, что ли? Плохо говорит по-немецки — под влиянием отсутствия среды, или просто он не немецкого происхождения? Соберём доказательства в одну…

— Твоего Хаузера убили, — сказала мать. — Прежде, чем всё это наговаривать, ты бы установил главное, профессионал: мотив. Зачем его убили. А тогда уж и остальное будет ясней.

— Да сколько угодно мотивов! Например, он мешал писательской карьере. Что, если бы в кругах читателей стало известно, что писательница упрятала своего младенца в пещеру, собственно — закопала в землю? А как получить Георгиевский крест, как пройти экспертизу, долженствующую установить мужской пол испытуемой, если бы в протоколе фигурировали роды?

— Господи, но зачем же всё это было самому Пушкину? — пробормотал Ю.

— Да ведь о Пушкине я пошутил и сознался в этом! Интересно, что ты, несмотря на это, принял шутку всерьёз, и значит, что-то в этой версии всё же есть, надо бы вернуться к ней попозже… Зачем нужно? А затем, что он был неуёмно… пытлив, наш поэт.