Борис Фальков - Ёлка для Ба

— Нет, тут очень хорошо, — признался я.

— Понимаю, — произнёс он со значением, выдвигаясь ко мне из объявших его тёмных глубин спальни. — Но тебе придётся привыкать ко всему новому. К тому, чего нельзя изменить, нужно привыкнуть. Просто нет другого выхода.

Вообще-то я знал, что другие выходы есть, но промолчал: нам обоим такие выходы не нравились.

— Стойкость и пристойность, — вместо возражения напомнил я, — это наш девиз, я помню. А ты со мной обращаешься, как с больным в беспамятстве. Что же, на вашем совете ты был не на моей стороне?

— С чего ты это взял? Может, твоей памяти и недостаточно для большой карьеры, но для здоровья её хватает вполне. Так я и сказал на… совете. А заметил ли ты, какой симпатичный каламбурчик у тебя получился: пристойность и просто стойкость?

— Заметил, — надулся я. — Я его нарочно подобрал.

— А звуки ты ещё подбираешь? Или уже бросил, ускользнув от забот Ба?

— Мы ещё не купили пианино.

— А для каламбурчиков пианино не требуется, — подхватил он. — И для рифм тоже… Их-то ты не бросил, надеюсь, подбирать? А ну, попробуем… Ножницы.

— Ложь лица, — проговорил я, после заметной паузы.

— Ничего, — одобрил он. — Только медленно.

— А ты нарочно взял такое трудное слово, — запротестовал я.

— Не нарочно, а специально. А пишем ли мы что-нибудь новенькое?

— Нет, — ответил я. — Некогда. А ты?

— Я всё с моим доктором Заменгофом вожусь. А тебе скоро будет ещё более некогда, — сообщил он. — Ба уже договорилась о тебе в музыкальной школе вашего района.

Я не выразил радости по этому поводу.

— А что, — вместо этого спросил я, — неужели Ба и в детстве с такой же охотой, как сейчас, играла на пианино?

— Нет, я думаю — и она это делала не по своей воле. Да и сейчас дело сложней, чем кажется. Вряд ли кто-нибудь делает это по своей… Но есть ведь, вспомни и это, выдержка, выдержка и настойчивость. И тебе повезло, если есть кому проявить вместо, нет — за тебя выдержку и настойчивость. Благодаря этому твой собственный характер не будет изуродован с детства. А существуют дети, за которых некому проявить что бы то ни было.

— Я знаю, и они изуродованы на всю жизнь, — засмеялся я. — А у меня есть такие люди, и поэтому я могу успеть запастись всем необходимым для жизни и обеспечить себе пропитание до конца дней.

— Что за дикость, опять твой Робинзон? — засмеялся и он. — А ну-ка, ещё рифму: попугай.

— Попугай, — без заминки выпалил я.

— Разве это рифма? Ты уж не хитри, пожалуйста, дело серьёзное.

— Дайте мне, пожалуйста, стака-а-нчик чаю, — съехидничал я. — У меня «попугай» глагол повелительного наклонения. Не веришь, спроси Ю.

— И в самом деле… — его рука задумчиво взъерошила мой чубчик.

— Я ещё такие номера знаю, — залепетал я, — например… взгляд косой у девушки с косой.

— Здорово, — одобрил он. — Я бы такой номер отколоть, чай, не смог. Честно говоря, на месте твоих родителей я бы занялся твоим косоглазием вплотную.

— Ты же прозаик, — великодушно возразил я, — тебе не обязательно откалывать такие номера.

— Как сказать… — совсем задумался он, — как бы это получше сказать…

— Не надо лучше, — со знанием дела заявил я. — Мы и так хорошо болтаем.

— Я рад, что тебе нравится, — серьёзно заявил он.

— Интересно, когда вы с Ба здесь в спальне одни, вы тоже хорошо болтаете?

— Тебе было бы неинтересно. Мне и то… бывает не очень. Совсем другие темы.

— Разве не ты их выбираешь? Кто же тебя заставляет говорить про неинтересное?

— Хороший вопрос. Приличный человек проявляется прежде всего в том, что он говорит с людьми так, будто ему интересно то, что ему на самом деле совсем не интересно.

— Значит, приличный человек должен хорошо уметь врать, — подытожил я. Кроме того, можно проявить приличия и по отношению к тебе, не всегда же играть в одни ворота. Ты очень любишь Ба, это видно…

— Обожаю, — тёмные воды спальни объяли его целиком. — А ты разве нет? Как можно её не обожать!

— Не обожать богиню! — сказал я. — Вот это номер, вот это каламбурчик: двойное сальто. Ю обязательно бы прицепился к этому выражению, всё бы объяснил. Значит, из-за обожания ты ей и позволяешь выбирать темы разговоров, да?

— Не только разговоров… Попробуй, представь, что я выступаю в каком-то аттракционе…

— Не могу, — признался я.

— Хорошо, тогда… что я торгую в лавке мочёными яблоками.

— Солёными помидорами, — облизнулся я.

— Да, вообрази, что я лавочник…

— Коммерсант, — не упустил возможность поправить я.