Борис Фальков - Ёлка для Ба

— Вот это да! — прошептал я. — Откуда же взялся ты?

— Вот-вот, мы подошли к тому самому, к долгу… Когда Борис исчез, и впоследствии стало ясно — исчез навсегда, старшим сыном в семье стал я. Это накладывает определённые обязательства, такова традиция. Я готовился стать раввином, но теперь мне пришлось экстерном закончить коммерческое училище, чтобы перенять дело нашего отца. И тут вдруг открылась возможность продолжить образование: революция. Подробности не важны, но в конце концов я очутился в симферопольском университете. И вот, в один прекрасный день, на пороге моей комнатёнки появляется она… Ба. Зрелище незабываемое: на ней были ещё те вещи, которые она покупала в Бельгии. Веер, шляпка, зонтик… Прекрасная иностранка — в моей тёмной каморке, а вокруг война. Неудивительно, что я сразу влюбился в неё, нет, сразу стал её обожать. Ведь и она была влюблена… в себя. Так что можешь представить, как я был счастлив, когда узнал причину её приезда.

— Ну-ну! — поторопил я.

— Итак, я перенял к тому времени обязанности старшего сына, но ещё не полностью. И тогда мой отец — твой прадед, получил письмо из Бельгии, от Ба. Она написала ему, что они с Борисом расстались, и что разрыв был бурным. Не знаю точно, письма я не читал, но, кажется, речь там шла о том, что невовремя выстрелил наган — или наоборот, вовремя не выстрелил. Твой прадед ответил, в том числе на вопрос о том, где нахожусь я. Сам Борис писем не писал, мне уж, во всяком случае. А ещё позже всякие надежды на переписку истаяли, поскольку переписываться с заграницей стало совсем опасно. И вообще, задним числом стало разумней полагать, что Борис умер — и именно потому Ба была вынуждена с ним расстаться. На деле же, очень может быть, он ещё и сегодня жив… Хотя он и старше меня, намного.

— Ну и ну, — покачал я головой, окунувшейся во времена столь далёкие, что в их реальность верить было трудно. — Значит, Борис существует на самом деле. А мне казалось, он вроде домового. Но Ба, она ведь объясняла тебе, почему рассталась с Борисом? Тебе ведь должно было быть просто интересно, ты же и его обожал?

— Ты ведь знаешь Ба, — хохотнул он. — Конечно, я её спрашивал тогда, и не раз. Но она только… пожимала плечами. Дело, правда, обошлось без щётки, но это потому, что я спрашивать вскоре перестал. А всё, что она сказала по этому поводу, было: ненормальный, совсем с ума сошёл. И я так и не понял, к кому это относилось, ко мне или к Борису.

— Но ведь и та… другая его жена, американка, говорила то же самое! Так, может, твоего брата действительно в конце концов упрятали в сумасшедший дом?

— Ну что ты! Ты же знаешь, как это говорится: ненормальный, ты зачем надел этот галстук! Или: совсем с ума съехал, смотрите, какие носки он ещё нацепил, будто и без них он не полный урод. Мне кажется, и в случае Ба — это лишь заключительная часть того, что она могла бы сказать. А мы тут ломаем голову… Между тем, Ба приехала в Крым и предложила мне стать её мужем. То есть, перенять, наконец, обязанности старшего сына полностью, поскольку первенец семьи — всё равно, что умер.

— Она, предложила!

— Ну, это, конечно, не совсем точное выражение… Мы оба знали, к чему призывают нас традиции в случае смерти старшего. Да и терять время… не такое было время, всё решалось быстро. У меня же лично не было никакого желания решать это дело отрицательно, и потому я без задержки дал согласие.

— Надо было быстро, потому что белые отступали, а наши наступали? понимающе спросил я.

— Наши-ваши, Глаши-Даши разноцветные! — воскликнул он. — Что нам было за дело до их войны, у нас были свои причины. Просто у Ба подрастал ребёнок, сын.

— Значит, она приехала вместе с ним, что ж ты сразу не сказал?

— Ещё бы — не с ним! Он ведь подрастал у Ба в животе, как все, между прочим, дети, если тебе это ещё неизвестно… То есть, не все дети растут в животе именно у Ба, но ты, полагаю, понял меня правильно.

— Где ж он сейчас, этот сын Ба? — новость ошеломила меня. — Он… тоже умер?

— Типун тебе на язык, кишки вон, а душу на телефон! С чего ты это взял? Он жив, хотя, действительно чуть было не умер. Только это уже случилось гораздо позже, на другой войне.

— Постой, — новость всё ещё не вмещалась в мою бедную голову, — значит, у меня есть ещё один дядя! Где же он живёт, тоже — как домовой, в печке?

— Сейчас он находится рядом с печкой, — почти согласился Ди. — В столовой. Можешь пойти и посмотреть на него, если не боишься неприятностей от внеочередного заседания совета. Только никакой он тебе не дядя, а отец.