Борис Фальков - Ёлка для Ба

— Ага, вам не понятно, — кивнула Ба. — Я так и думала: такому, как вы, ни за что не понять.

— Ну и объясните, — спокойно попросил Сандро. — Какому это именно.

И он снова сделал прежнее движение, только уже обеими ногами поочерёдно, будто исполнил элемент вальсового па.

— Теперь уж так просто мне не уйти, — добавил он. — Поздно.

— Вас не гонят, — сказал Ди, — это всё женские нервы, вы понимаете.

— Нервы, — презрительно усмехнулась Ба. — Нет, я не сумасшедшая, я вполне нормальная. Разве это я выгляжу ненормальной?

— Никто и не говорит, — Ди пустил в ход самый мягкий из своих тембров. Но на Ба он подействовал, почему-то, как удар током.

— Ещё бы! — воскликнула она. — Кто бы это тут мог такое сказать!

— Давайте лучше я разъясню, почему именно вы, — предложил Ди. — Вы ведь давали показания следователю? Давали. Но не назвали имени человека, который был виновником случившегося. Значит, виновником стали вы.

— Что, задним числом? — приподнял крылья своего пыльника Сандро, что значило, наверное: пожал плечами. — Это ничего уже не изменило бы. Да и не в моих это правилах… называть следователям имена.

— А-а! — вскрикнула Ба, и голос её сорвался. Тогда она повторила кратко и хрипло: «а», словно прокашлялась, и затем продолжила:

— А… ты следуешь правилам хорошего тона. Ты, значит, имеешь какие-то правила. У тебя, значит, свои правила? Хорошо, теперь послушай меня, мужчи-ина… Нормальный мужчина имеет другие правила. Если он не называет имени убийцы следователю, то должен взять всё дело в свои… руки.

Сандро улыбнулся и снова взмахнул крылышками.

— Ноги, ноги, раз уж так тебе хочется! Ты не даёшь показаний, хорошо. Но у тебя есть винтовка, значит, у тебя есть мужской выход из положения. Мужские правила хорошего тона, или твоя винтовка простая игрушка для ёлки? Я спрашиваю тебя, стрелец, ты только по тарелочкам способен стрелять? Мой сын, например, когда это было нужно, стрелял в убийц, на фронте, а ты, ты где был тогда?

— Помилуй, что ты несёшь, — смутился Ди. — Какая-то крамола… Простите. Ах, да вы присаживайтесь, присаживайтесь, пожалуйста.

— Простите, но это не объяснения, — у Сандро было каменное лицо. — А винчестер — и правда игрушка, так, номер. У меня такая работа, и всё, никакой… романтики, вы ошиблись. Нет уж, давайте серьёзное объяснение, без него мне не уйти.

— Дам, — с жутким спокойствием согласилась Ба. — Сейчас дам. Мне нужно помочь ему убраться вон, такова моя работа, никакой романтики.

Говоря это, она сделала несколько мелких быстрых шажков по направлению к Сандро, и в конце своей речи оказалась совсем близко к нему. Так что всё последовавшее заняло уже немного времени. А пока она стояла и глядела на Сандро в упор, ожесточённо кусая губы. Они очень неприлично себя вели: извивались, корячились, и не было способа поставить их на место.

— Винтовка, — глаза Ди выкатились из орбит, — ну это уже совсем какой-то анахронизм, просто… американская дикость. Ты б ещё сказала: наган.

Глаза же Ба вспыхнули в ответ на это жёлтыми огнями. Хрипло, но чётко, прямо в лицо Сандро, в крепко слепленное лицо бюстика, в морщины которого набилась состарившая его пыль, она выговорила долгожданное разъяснение, предварив его маленьким вступлением — в чуточку другую сторону:

— Американское, наган, не бойся, я поняла. Что ж, я давно ждала от тебя такого, все тридцать лет. Это мне урок на… Но! Но сейчас не с тобой, сейчас — вот с этим: это ты убил её, устраивает такое разъяснение, оно достаточно серьёзно? Так вот, убил, и всё.

— Нет, — возразил Сандро спокойно, хотя бедренные мышцы его заходили под серым пыльником так, что было видно и снаружи, как они ходят. — Я просто свалял дурака. Я имею в виду, мне не следовало приходить сюда. А я, дурак, пришёл.

— Нет, убил, — словно убеждая его, повторила Ба, приближая своё лицо — к его, вплотную. — Ты убил её, но хотел ведь убить меня, правда? Скажи, правда? А я-то, дура, собиралась отдать этому чудовищу своё…

— Дурак, — повторил своё и Сандро, — теперь уж точно: дурак.

— Дурак? — подхватила Ба. — Ну нет, другой раз меня не проведёшь…

Она прищурилась, словно прицелилась, поджала корячащиеся губы, и точным отработанным движением стукнула щёткой по сиявшему перед ней ослепительному пробору.

— Урод, — чётко выговорила она вместе со звонким стуком щётки. А потом ещё дважды два раза ударила туда же, и под этот аккомпанемент дважды повторила:

— Жалкий урод, жалкий урод.