Борис Фальков - Ёлка для Ба

Ди осторожно взял нож и повертел его в пальцах. Вдруг лицо его исказилось гримасой отвращения, он отбросил неприятный инструмент в сторону, открыл рот… Но сказать ничего не успел: дважды квакнул звоночек. Ди склонил голову набок и прислушался.

— Это Валя, — объяснила Ба. — Она собирает вещи и напоследок проверяет, не выкрала ли я деньги из её копилки.

Ди с сомнением наклонил голову в другую сторону, и стал ждать. Звоночек опять квакнул, и снова дважды. Лицо Ди выразило удовлетворение. Он покосился в сторону Ба, нельзя же ему было совсем не отметить своего маленького торжества, и улыбнулся.

— Нет, это дверь. Кто-то из наших вернулся. Я знал, что так будет. Таким диким образом это кончиться не могло. Кто-то из них уже вернулся, а после вернутся все.

Пока Ди всё это произносил, Ба в свою очередь склоняла головку набок, и тоже — с сомнением. А когда Ди закончил свой меморандум, продолжила его:

— А я думаю, что это пришла Изабелла. Подумать только, с таким опозданием! Но сегодня мы можем её извинить, не правда ли. Не хотела бы я быть… сегодня на её месте. Пойди-ка, открой ей.

Я вскочил, на всякий случай, чтобы опередить Ди. Мне и самому было очень интересно, кто бы это мог вернуться первым. Правда, у меня был свой взгляд на этот вопрос: я-то склонялся к мнению, что пришёл милиционер с очередной работой для отца. Я торопился — и совершенно напрасно, Ди и не думал идти открывать. Зато я первым узнал, что мы все ошиблись в предположениях: за дверью стояла вовсе не Изабелла, и никто из наших, и даже не милиционер, хотя в образном отношении он бы стоял ближе всех к истине… Но дело давнее, так что тянуть нечего:

— Привет, малыш! — сказал Сандро, сиятельно улыбаясь. — Как дела? Отлично, позови-ка сюда свою Ба. А вам спасибо.

«Спасибо» было отправлено в спину прохожему, очевидно, помогшему ему прокрутить ключик звоночка и теперь уходящему вниз по переулку. На Сандро была пристойнейшая, отглаженная концертная крылатка, если угодно — пыльник. Ботинки, волосы и глаза блестели в лунных лучах улыбки. Я был просто ослеплён всем этим: захотел ответить «сейчас», и не смог, из моего враз пересохшего горла не вылезло ничего такого, что можно было бы принять за разумное, или какое другое, слово. То, что я произвёл на свет, скорее напоминало клёкот электросчётчика, и я сумел сообразить, что ничего лучшего моему горлу всё равно не произвести, тяни — не тяни. И тогда я просто кивнул, цепляясь за остатки своей приличности. А Сандро подмигнул мне: он всё понял.

Его подмиг вмиг вышиб из меня память о каких бы то ни было приличиях, я помчался назад в столовую, оставив его стоять на улице перед нашей дверью! Я ворвался туда, как… дворовой пацан, поскользнулся на ступеньках, отполированных Ю, загремел на каблуках вниз — была бы там, внизу, ёлка, лежать бы ей поверженной в прах — а приземлился на ягодицы. Этот поступок уже нельзя было расценить как забвение лишь приличий, это было преступление. Тотчас последовало и наказание: бесстрастные судьи окатили меня дважды двумя строгими, как тучи в небесах, стёршими преступника в порошок взорами.

— За тобой гонятся? — вопросил один из судей. — Знай, что и это не причина для дикарского поведения.

— Там… — просипел я, потный, с выпученными глазами, сидя на полу и тыча пальцем за спину, — там… Сандро-о-о…

Тут у меня прорезался фальцет и я пропищал:

— САНДРЕЛЛИ!

У меня вышло ничуть не хуже, чем у конферансье в аттракционе, ей Богу. Мог бы и я неплохо зарабатывать на этом, если б платили по маркам, как бывало прежде. Мог бы и постоять заодно в бочке… В общем, номер вышел стоющий, билеты назад не возвращаются: не объявление о выстреле — а сам выстрел. Услыхав его грохот, побледнела Ба, ещё бы, все её настенные тарелочки разлетелись осколками, поразив, очевидно, и Ди. Ибо это он сказал, а не она:

— И это не причина, чтоб так орать. Ты не в аттракционе.

А Ба — она просто рассматривала пятнышко на скатерти, но с тем же выражением, с каким отец недавно ковырял вилкой кусок хлеба: с ненавистью. Словно это она сама поставила пятнышко, а что? В миг моего впадения в столовую она как раз и подносила ложечку ко рту.

— Надеюсь, — добавил Ди, — ты успел пригласить гостя в дом?

— Зачем, — ляпнул я, — всё равно он просит Ба выйти к нему.

— Твоих дворовых понимают прямо, когда они просят вынести кусок сахару, посмоктать, — холодно объявил Ди, — и это правильно. А взрослого приличного человека нужно понимать иносказательно. Пойди и исправь свою ошибку, в такой последовательности: введи гостя в тамбур, закрой за ним входную дверь, потом извинись и скажи, что… та, которую он желает видеть, сейчас к нему выйдет.