Стефан Дичев - Современная болгарская повесть

— Извините, что я вас прерываю, — вмешался директор, — но мне нужно ненадолго выйти. Побеседуйте, пожалуйста, сами.

О чем нам было говорить? Мы сидели по обе стороны круглого полированного столика и смотрели друг на друга.

— Я просил директора, чтобы он направил девушку в вашу группу, — начал воспитатель.

— Спасибо за доверие, — неопределенно ответила я. — А, впрочем, почему именно в мою?

— Потому, что для нее лучше быть у молодой преподавательницы.

Улыбка превратила татарские глаза на маленьком скуластом лице в блестящие черные щелочки.

— Не удивляйтесь, — сказал воспитатель. — Мне кажется, молодой женщине я гораздо легче сумею объяснить все, что касается Антонии.

— Вы всегда так провожаете девушек из Вранева?

Он не заметил моей иронии и печально покачал головой.

— Нет, в сентябре мы послали Антонию в софийский техникум с письмом, но оказалось, что этого мало. Через полгода девушка вернулась к нам, долго плакала и сказала, что ноги ее не будет в том техникуме.

— А что там случилось?

— Не сказала. Знаете, наши девушки по-своему очень горды. Такой болезненной гордости я больше нигде не встречал. После окончания школы некоторые присылают свои свадебные снимки. В дирекции есть уже целый альбом. Вы не можете себе представить, как они счастливы в своих свадебных нарядах… Но я больше вглядываюсь в лица парней, которые сняты рядом. Другие шлют нам вырезки из газет, где написано об их бригадах. Года три назад одна из бывших воспитанниц приехала к нам с ребенком. Во время семейной ссоры свекровь позволила себе намекнуть на ее прошлое. Муж, разумеется, тут же за ней примчался, но, надо вам сказать, в новой жизни наших девушек свекрови — это опасность номер два.

— А номер один? — спросила я, пораженная простой силой его рассказа.

Воспитатель обратил ко мне огоньки своих татарских глаз, а лежащие на острых коленях руки сплелись в большой единый кулак.

— Беда в том, — тихо сказал он, — что номер, один никто не в состоянии предусмотреть. Опасностью номер один может стать каждый из нас… Так же как каждый из нас хоть немного да виновен в том, что школа во Враневе до сих пор не закрыта.

— Если вину разделить на тысячу частей, она теряет свою тяжесть, а тот, кто виноват больше всего, чувствует себя невинным, — прервала я.

— Подождите! — вскинул голову воспитатель. — Я очень много думал над этим. К тринадцати годам нормальный человек не может успеть совершить все те поступки, с которыми приходят к нам некоторые девочки. В их возрасте такая вина… как бы вам объяснить, — такая вина — это, скорее, результат чужих грехов. И в первую очередь — родителей. Видите ли, встречаются люди, которые воображают, что если они вместо черного хлеба стали покупать своим детям белый или вместо обещанной губной гармоники купили аккордеон, то они в достаточной мере усилили свою заботу о детях.

— Кто родители у Антонии?

— Отец — гидроинженер, а мать — оперная певица. Несколько раз они к нам приезжали. Я с ними беседовал, и мне кажется, что отец из тех инженеров, которые способны застрелиться, если на построенной ими плотине появится трещина.

— А мать?

— Мать плакала и вытирала глаза кончиком платка, чтобы не испортить косметику, — гневно произнес враневский воспитатель и тут же смущенно взглянул на мои глаза.

— Пока мне все ясно, — сказала я. — Неясно только одно, почему вы настаиваете, чтобы девушка училась именно в моей группе, когда в техникуме есть столько опытных преподавателей?

— Ведь я же сказал вам, что преподавателю постарше я не мог бы рассказать об Антонии все. Просто не решился бы… У Антонии должен был быть ребенок…

Он шумно втянул в себя воздух и принялся расправлять кисти зеленого пушистого шарфа. Я следила за нервной игрой его пальцев и чувствовала, что его последние слова мучительно вливаются в меня, словно глотки перестоявшей воды.

— Да, и поэтому я сказал вам, что отныне в жизни девушки каждый из нас может стать опасностью номер один. Пусть бессознательно, пусть только нехорошей усмешкой или взглядом… И еще, мне кажется, вы понимаете, почему Антония не захотела вернуться в свой родной город.

— Вы спросили директора, на каком заводе можно найти место для девушки?

Воспитатель поднял глаза и благодарно улыбнулся. Теперь разговор наш пошел легко и просто, как между давно знакомыми людьми. «Работает кто-нибудь из ваших на заводе ферросплавов?» Он уже договорился о месте в заводском общежитии. «Ведь вы будете туда заходить? Комната девять».