Марат Кабиров - Имя твоего ангела

Неожиданно все ее тело охватила дрожь. Актуш! И он был одним из ее детей. Деревенские даже шутили, глядя на Актуша:

«Младший сын Фатимы». То ли во сне, то ли наяву, но Фатима еще раз пережила события, связанные с Актушем.

«Только бы не замерз». Стоило Фатиме проснуться и посмотреть в окно на полную зимнюю луну, как в голове у нее промелькнула именно эта мысль. Стоило ей зажечь свет, как увидела хвост убегающей мыши. Несмотря на то, что топила с вечера, в доме было прохладно. Морозы этого года ей уже изрядно надоели… Нет ничего хуже зимних морозов для одинокой старушки, у которой и дом уже ветхий, да и дров на перечет. Старые кости и без того быстро поддаются морозам, а в зимние холода одинокая старость кажется еще страшнее. И хотя Фатима видит бегающих по дому мышей, бороться с ними она не собирается. Наоборот, в издаваемых ими звуках (всю ночь что-то грызут, иногда пищат) она находила что-то приятное для себя:

все-таки не одна, хоть какое-то живое существо рядом. Они были утешением ее одиноких ночей.

– Только бы не замерзли, – повторила она, спешно надевая стеганку. Стоило ей выйти из дома, как холодный воздух перехватил дыхание. Мороз проник во все клеточки ее тела. В тонких носках и чесанках она направилась к хлеву.

Ей послышался какой-то пронзительный визг. Но старуха не обратила на это внимания: у нее своих проблем было достаточно.

Стоило ей при свете керосиновой лампы увидеть, как корова облизывает только что родившегося теленка, как на душе стало спокойно и тепло.

– И-и-и… Слава Богу, успела, – проговорила она, лаская свою корову. – Давай-ка я, пока ты не освободилась от последа, поставлю греть воду. После родов очень пить хочется. И она поспешила в дом.

Когда она вернулась обратно, в руках у нее был старый полушубок.

Посмотрела вокруг: рассветало. В такое время неудобно будить соседей, придется одной справляться со всем. Фатима затащила в хлев деревянные сани, которые были прислонены к дровянику. Корова уже освободилась от последа. Она взяла его вилами и выбросила за хлев.

Хорошо и здесь успела: если корова съест послед, молоко будет невкусным. Фатима приблизила сани к теленку:

– Давай, малыш, пошли в дом. Здесь ты можешь замерзнуть, – приговаривая так, она столкнула теленка на сани, а потом поправила его ноги. С трудом сдвинула сани. Корова пошла было за теленком, но старуха отогнала ее и закрыла ворота хлева. Катить сани по снегу было не тяжело. Но зато пришлось повозиться у дверей дома. Теленок не шагает, поднять его у старушки не хватает сил. Пришлось ей тянуть вместе с полушубком. И так было нелегко, пока тащила теленка, вся вспотела, трудно дышала. Войдя в дом, присела на самодельную табуретку и долго не могла отдышаться.

– Вот так, малыш, – сказала она, глядя на теленочка, – все живое приходит на этот белый свет с трудом. Ты видел уже свою мать? Что она только не делала, чтобы не расставаться с тобой. А однажды вырастешь, станешь большим. Тогда и ты, наверное, ни во что не будешь ставить мать свою. Все вы такие… Что люди, что животные…

Были сыновья и у Фатимы. Хотя и сейчас они есть, живут где- то. Радик в Казани. У него своя семья. Внуки, наверное, уже подросли.

Редко приезжают. Один раз приезжают на сенокос, другой – когда режем скотину. Иногда, бывает, приезжают копать картошку. Да и винить их нельзя: своя семья, свои заботы. Не могут же они постоянно находиться возле нее. Да корову, птиц она держит только ради них.

Хоть небольшая, а все же помощь. Хотя, может, и не только для них.

Всю жизнь она прожила со скотиной, это стало уже ее жизненной потребностью.

Выйдя напоить свою корову, Фатима опять обратила внимание на тот истошный крик. Но не остановилась. Поставила ведро перед коровой, достала соломы и постелила ее под скотину, потом полезла и достала корове сена. Закончив дела, направилась к дому. Тот голос все это время стоял у нее в ушах. Фатима сначала думала, что это из-за того, что она несколько ночей не спала, наблюдая за своей коровой, которая должна была вот-вот отелиться. Но при приближении к дому голос стал слышен более отчетливо. Бог ты мой! Да это же кошка.

Бесхозная, наверное, бедняжка, а, может, и раненая. Иначе не стала бы ходить не известно где глубокой ночью. Старушка пошла по голосу, на улицу. Но не успела она сделать даже шаг, как увидела маленький черный комочек на белом снегу.

– Ах ты, мой маленький, и кто же оставил тебя здесь? – сказала она, беря котенка на руки. – Совсем замерз. Дрожишь весь.