Элис Петерсон - Спустя десять счастливых лет

Роняю один на пол, услышав голос у себя в голове: «М-м, вкусняшка! Оставь мне штучку». Я медленно поднимаю кебаб и, оттряхнув, снова кладу на тарелку, сбитая с толку.

«Верно-верно. Мальчики не заметят, – продолжает голос. – Чуть-чуть грязи еще никому не повредило, а?»

– Олли? – спрашиваю я. – Это правда ты?

«Ты спросила Джо, почему он перестал мне звонить?» – не унимается голос.

– Нет. Я…

Раздается визг. Я поворачиваюсь. Оскар оставил машинку и скачет вокруг кухонного стола на ярко-голубой резиновой корове. Тео воет, что теперь его очередь, что это его игрушка.

«Бекка, осторожно! Вниз!» – командует голос.

В мою сторону летит игрушечная машинка, а расстроенный Тео вот-вот разревется.

– Так, а ну хватит!

Мальчишкам хоть бы хны, и в этот момент я понимаю, как плохо знаю своих племянников. Когда мы с Олли поженились, мы стали редко ездить к родителям и к Пиппе с мальчиками. Нам и так было хорошо, а еще мне казалось, что Олли там не по себе.

– Уверен, твоя мама жалеет, что ты не вышла за надежного юриста вроде твоего отца или за еще одного Тодда , – говорил Олли.

Я просила его не нести чушь, но глубоко внутри тоже это чувствовала. Поэтому выдумывала тысячи отмазок, чтобы не приезжать на выходные, и чаще всего рассказывала, как Олли нужно время на книгу. Думаю, мама считала, что Олли большую часть времени витает в облаках, что это писательство может быть обычным хобби, и ее неодобрение заставляло меня защищать мужа. Теперь я смотрю на мальчиков и понимаю, что совершенно их не знаю. Вот она, цена за отдаление от семьи.

– Так, скоро пора спать, поэтому давайте покушаем, а потом я почитаю вам сказку, идет? – предлагаю я и опускаюсь на колени, чтобы вручить мальчишкам по кебабу. – Как вкусно выглядит!

Тео сует мне палочку, предлагая попробовать, и помятая клубничка зависает в опасной близости от моих губ.

– Нет-нет, это все вам! Вы их сами в детском саду приготовили, да? Ну не молодцы ли!

– А я еще сделал кушь-кушь, – говорит Тео и вгрызается в клубничку. Кусочек падает на пол.

– Кускус, – хихикаю я, радуясь, как проходит вечер.

Гены все-таки берут свое, у Пиппы и Тодда получились красивые мальчики. У них широкие лбы, как у Тодда, круглые голубые глаза и ангельские локоны. Оскар чуть стройнее, волосы слегка отливают рыжим, почти как мои. Тео – круглолицый, с такой же, как у меня, ямочкой на щеке, но светловолосый, как Пиппа.

– Какую историю хотите послушать?

Оскар задумчиво глядит на свой кебаб. Я не успеваю опомниться, как он замахивается в сторону окна кухни. Шмяк! По стеклу стекают остатки помидора.

– Эй! – Я возмущенно хватаю тряпку. – Зачем ты это сделал?

Шмяк! Под хохот Тео в окно прилетает и клубничка – он решил повторить за братом.

– Хватит! Стоп!

Взрыв хохота! Да им плевать!

Звонит телефон, но на нем столько кнопок, что я боюсь его касаться. Это кабинет Тодда, мобильный Тодда и прочее Тодда.

«Они и дома перезваниваются?» – снова звучит голос у меня в голове.

Наконец я слышу Пиппу на автоответчике.

– Привет, Бекка, надеюсь, все в порядке?

Шмяк.

– Хватит переживать, – слышу бормотание Тодда на фоне, лихорадочно пытаясь оттереть стекло.

– Кстати, мы оставили тебе в холодильнике еды из «Уэйтроуз», бери, что хочешь, увидимся позже. И я искренне надеюсь, что наши мартышки ведут себя хорошо.

И снова – шмяк.

Тео и Оскар, умытые, наконец лежат по кроватям. Я успела прочитать им историю про синего кенгуру, а еще мы поиграли – мальчишки прятались от меня под одеялами.

– Наверное, Оскар уехал на Барбадос, – делаю я вид, что ищу его. Тео совершенно трогательно веселится.

Я просматриваю полку с дивидишками в гостиной. Неудивительно, что мальчишкам сюда нельзя. Здесь ничего лишнего, ни пятнышка – никаких игрушек и хлама. Это место – храм для Тодда и Пиппы. Стены увешаны современными картинами (дорогими, но не в моем вкусе), стоят диванчики кремового цвета, посреди комнаты располагается антикварный кофейный столик, а рядом со мной – стеклянный светильник с абажуром в стиле ар-деко. Господи боже, у меня же через несколько месяцев тоже появится вот такой Оскар или Тео. Моя жизнь перевернется с ног на голову. Мы с Олли, бывало, заговаривали о полноценной семье, однако хотели сперва упрочить свое финансовое положение. «У нас еще уйма времени», – говорил он.

– Уйма времени, – повторяю я в порыве чувств и опускаюсь на колени перед дивиди-проигрывателем, намереваясь поставить диск с «Красоткой».