Эрик Ханберг - Ржаной хлеб с медом

«Любить и жаловать в пределах наших возможностей». И ничего конкретного. Бульдозер ходи вымаливай, автомашину — выклянчивай. Всегда находится деле поважнее. Деревья, кусты, цветы подождут. Вокруг ли́ванских домиков легче народ поднять. Хозяева худо бедно заинтересованы прибрать свое жилье. А из общего дома утром разбегутся во все стороны, а вечером юркнут каждый в свою нору. Не достучишься.

В городском доме друг друга не знают, хотя изо дня в день топчут одни и те же ступени. На селе о соседе известно все, даже чуточку больше, чем надо. Вроде жильцам должно быть неловко друг перед другом. Но ни в подъездах многоквартирных домов, ни во дворах не увидишь хозяйского отношения к общему жилью. Будто под одной крышей собрались временные попутчики. Хотя сообща могли бы и украсить свой дом, и посадить цветы, кусты, деревья, как в самом лучшем парке. Особенно когда под боком дипломированный консультант. Но роптать вслух Агия не смела. Наслушалась от сокурсников, как им живется в других хозяйствах, даже утешала их:

— У меня ведь тоже по-всякому бывает, но в общем — грех жаловаться.

В конце концов председатель и другие специалисты тоже искали, тоже обивали пороги, доказывали. Были рады, когда удавалось что-нибудь выбить. Неужто Агии все должны подносить на блюдечке, раскатать в центре озеленение, будто ковер, так что самой осталось бы только отщипнуть лишнее и подключить распылитель.

У Агии дело двигалось. Но, человек с размахом, она хотела все сразу: привести в порядок остатки старого баронского имения, напустить в высохшие пруды воду и одновременно озеленить в духе времени ту часть центральной усадьбы, которая еще только воздвигалась.

Она без устали могла ходить по поселку, снова и снова лазить по местам, которые все обходили стороной, где властвовали крапива с чертополохом. Вычитанное в книгах требовало применения. В голове вертелось: элементы пейзажа следует умело сочетать с жилой и производственной зоной… Уличная сеть должна организовать застройку композиционно, функционально и пространственно… Извилистые улицы… Принцип цветущей растительной перспективы… Движение по таким улицам открывает взгляду новые фасады зданий, кварталы, акценты, формы…

И вдруг в такую минуту:

— Позволь, прелестная садовница, немножко пройтись с тобой.

И, как правило, это один их тех, кто мчит на своей машине напрямик: не ставя ни во что ее тропинки, дорожки, не говоря уже об углах газонов.

Агия была против нагромождения камней в этих многострадальных местах. Но поскольку нежная зелень не в силах была пронять сердца людей техники, пришлось пойти против собственного принципа. И в центре всюду на перекрестках навалить большие и малые камни. Такие, чтобы водителям, сидящим за баранкой, волей-неволей пришлось бы их объезжать. Некоторые называли кучи декоративным элементом и хвалили Агию за выдумку. Куда больше ее порадовало бы, если б люди замечали хрупкую зелень, цветы и ряды высаженных кустов. Но видели почему-то только камни. Агия надеялась, что настанет день, когда искусственные ограды можно будет убрать. Надеялась, что со временем мужики научатся обращаться с тракторами, комбайнами и машинами так же осторожно, как с лошадьми, которых пацанами водили по борозде, следя, чтобы те не оттаптывали им босые ноги и не наступали на ботву.

А так вообще — грех слезы лить. Жить было можно. То, что она сделала, за что принялась, замечали даже те, кто обычно ходит задрав нос. Сказать по правде, мужики были не злые, не ленивые, только пораспустили языки да ходили больно развинченно.

Гадкие ямы и кучи покрылись корочкой чернозема, а затем и травкой. Стали смотреться настолько естественно, что казалось — так было всегда.

К тому времени, когда в крупных многоэтажных домах, что строились три года, отделочные работы подходили к концу и двери все чаще стали распахивать будущие жильцы, Агия успела кое-что и прибрать, и пригладить, и даже воткнуть в землю саженцы будущей красы.

Когда радость новоселья бьет ключом, всяк смотрит, как бы подъехать поближе, чтобы удобней было перетащить в дом вещи. Хоть стой рядом с хворостиной, все равно что-нибудь растопчут, сломают. Агия это понимала и прощала. Настоящие переживания начались чуть позже, когда дома наполнились жильцами.

В многоэтажки перебрались семьи из четырнадцати старых хуторов. Большая часть — из жилищ, которые давно сопрели и развалились. Тот, кто живет перелетными настроениями, на крышу поднимается редко. Лишь когда уже льет на голову. Люди ждали, когда к их жилищам вплотную подберется мелиорация и центр магнитом вырвет их из гадючников, где все кругом заросло, а дороги превратились в сплошные колдобины.