Эрик Ханберг - Ржаной хлеб с медом

Электрик распахнул дверь седьмого помещения.

— Эй, хозяйка!

Хозяйка не отозвалась.

Виестур выругался — сколько можно трепаться на собрании! — и пошел дальше.

Того, что открылось его взору, он никогда еще не видел.

На повисших шеях болтались тысячи голов. В нос ударил сладкий, приторный запах. Сильнее, чем когда-либо.

У Виестура закружилась голова, его затошнило, но он устоял.

Он не знал, сколько стоит одна курица. Как-то не приходило в голову спросить. Да и не было нужды. С какой стати этим интересоваться инженеру-электрику.

Если заставят платить, ему с Аритой долго придется жить в пустой квартире. А может, не вычтут? Бывают же несчастные случаи. Сколько продукции каждый день увозят на санитарную бойню! Сколько цыплят перемерзло зимой, когда вдруг ни с того ни с сего отключили ток!

Ецит приподнял крылья и обошел вокруг Виестура. Прижался, наклонив набок голову, заглянул в глаза и в первый раз после несчастья запел.

Виестур погладил Ециту шею. Крепкую. И податливую на ласку.

Агию бросили в пустыню и наказали сделать оазис. С чем еще сравнить строящийся колхозный центр, как не с песками пустыни? В один год подведены под ключ шестьдесят пять квартир. Улицу обозначили домики Ли́ванского домостроительного комбината. Зелененькие, как брошенные в землю горошины. Еще непривычные, оттого похожие на детские кубики. Но сколько их всего? Две короткие полоски по обеим сторонам дороги. Остальное — высокие многоэтажные дома.

Председателя часто упрекали:

— Неужто нельзя было построить поселок-сказку? Речка чуть ли не колечком опоясывает. Кругом взгорки, низинки, куда ни поставишь дом, — глазам радость. Ты же понатыкал многоквартирные коробки и всю красу испортил.

Председатель кивал, но не соглашался.

— Что я, глупее тебя? Покажи мне колхоз, который в течение года построит шестьдесят пять особняков. Специально я, правда, не интересовался, ну, может, «Адажи». Зато теперь у меня шестьдесят пять квартир. Смекаешь? Вам подавай виды, панорамы, пруды да пригорки. А я, прежде чем предлагать работу, должен подносить на ладони квартиру, иначе нам не ударить по рукам.

Атвар Иннис знал, что говорит. Три года назад его выбрали руководителем колхоза, попавшего в список экономически отсталых хозяйств. В районе с ними носились как с писаной торбой, лишь бы сдвинуть с мертвой точки. Отсюда и размах строительства.

Атвар Иннис говорил:

— В красивый пейзаж можешь посадить парочку, чтобы пошептались, помиловались. Но и они, чуть только повеет вечерней прохладой, захотят под крышу или хотя бы в стог сена.

Он был вне себя, когда однажды прикатил автобус с представителями творческих союзов. Вознамерились, мол, помочь отстающим хозяйствам! Исходили, осмотрели все вдоль и поперек. И наговорили с три короба о равновесии человека и природы в современном поселке.

— Ладно, скажу вам как на духу, — не выдержал председатель. — Три года я ходил, клянчил, точно нищий с сумой. Кто пойдет к тебе, если нечего дать взамен? Теперь у меня грудь колесом. Вон на календаре список: желающих больше, чем могу принять. И это сейчас, когда в центре еще ничего путного нет. Ни садика. Ни столовой — вместо нее хибара. Школу закончат лишь через год. И тем не менее стоят в очереди. Потому что квартира — это капитал. А вы о цветочках. Кто решил к нам прийти, мечтают не о них.

Атвар Иннис все понимал. Он был не дурак и заботился не только о коровниках и загородках для свиней. Но руки были коротки. Хотелось скорее привлечь людей. Впрочем, люди шли. В том числе и специалисты. Всех манила перспектива проявить себя, начать с целины.

Полная сил, как бутон, готовый распуститься, пришла Агия Лангседен, набравшись в Булдурском техникуме знаний по декоративному садоводству.

Председатель при знакомстве не сулил легкой жизни. Скорее, наоборот, словно родниковой водой окатил:

— Сперва мы должны выжать из земли зерно, из соска молоко. И пустить консервный цех. Без золотой жилы нам не сделать рывка — потащимся, как сани по гравию. Надеюсь, ты это понимаешь. Поэтому: даю тебе полную свободу, делай что хочешь и как можешь Я в твои дела вмешиваться не стану. Палки ставить в колеса не намерен, за руку водить — тоже.

На летучке специалистов Атвар Иннис представил ее:

— Цветовод-декоратор. Прошу любить и жаловать в пределах наших возможностей.

Центр был раскопан и завален мусором. Будто там сатана кувыркался.