Эрик Ханберг - Ржаной хлеб с медом

Старухи своими глазами увидели, как еще неродившегося теленка привязывают к трактору, чтобы вытащить из материнского чрева.

Захудалая, прокисшая ферма произвела на тетушек Стефанию и Терезу настолько жуткое впечатление, что они долго не могли произнести ни слова. Наверное, потому прибежавшую с Белого болотца телочку приняли за божий подарок, который надобно оберегать и лелеять. Чтобы хоть одна коровенка на свете получила от жизни все, что пожелает. Как знать, может, отношением к Звездочке старушки выражали свой протест против нерадивости, которая, помноженная на бесчисленные беды дождливого лета, довела стадо до такого убожества.

С того раза Стефания с Терезой к ферме близко не подходили, а разговоры Тайги и слушать не хотели. Повторяли, как заведенные:

— Это издевательство над скотом.

Их вовсе не интересовало, что за минувшие годы в центре построили с десяток жилых домов, поскольку колхоз попал в список экономически отсталых хозяйств, нуждающихся в помощи. Далеким, непостижимым осталось для них понятие — агропромышленное объединение. За Белым болотцем не знали, что объединение с помощью всеобщей заинтересованности в конечном итоге не только вычистило хлева, но и прогнало пьяниц-доярок, которым было все равно, сам теленок является на свет или его вытаскивают трактором.

У старух за Белым болотцем была своя коровенка. И она жила как потомок древних вольных туров.

В тот день, когда у меня опустилось ружье и Терезу сразил последний удар, приехала пожарная машина. Мощная струя воды в два счета выбила Звездочку из сил. Потом пришел Ешка Килпис и сделал все честь по чести. Без ружья. Просто. Как положено.

Что представляет собой птицефабрика, Виестур Лапа не знал. Он ею не интересовался. У колхозного электрика и так голова идет кругом от коротких замыканий, перегоревших анкеров и кабелей. Зачем занимать мозговые извилины еще мыслями о фабрике. Глупее занятия Виестур не мог представить. И вообще, если сгоняют вместе тысячи кур, то почему птичий двор сразу называют фабрикой? На фабрике штампуют и точат. А из чего штампуют кур? Яйца еще куда ни шло. Положим, по одной трубе можно пускать желтки, по другой — белки. И те и другие разом впрыснуть во влажную оболочку, чуть подержать на жару, и глянь — яйцо готово.

Шутка, конечно. Но добавить к этому ему было нечего. И вот настал день, когда он должен был во всем этом разобраться, обследовать все, как говорится, воочию и на ощупь.

Виестур Лапа, дипломированный инженер-электрик со средним образованием, попал на фабрику благодаря женитьбе. Арита с часу на час ожидала своей очереди на квартиру, и электриков принимали на работу с распростертыми объятиями. На производстве, мол, все лишь на них держится.

Лапа вовсе не прозябал и в колхозе. Жил в родительском доме, зарабатывал хорошо, с обязанностями справлялся. Но любовь выдирает из почвы и не такие корни.

Пока оформляли документы, Виестур ходил смущенный. Он принадлежал к категории послушных комсомольцев и опасался, как бы его не сочли летуном, поменявшим родное хозяйство на материальные выгоды. Никто, впрочем, его не попрекал. Арита за сортировкой яиц дослужилась на фабрике до звания передовика. Колхоз ничего подобного предложить ей не мог. В конце концов, все понимали, что квартиры с неба не падают.

Жилой квартал фабричных работников, по сути, был не чем иным, как разбухшим колхозным поселком. Только народ здесь одевался шикарней, как бы подчеркивая этим свою принадлежность к городу.

То была и в то же время не была деревня.

Птицефабрика, ежели вдуматься, заведение самое что ни на есть сельскохозяйственное. Однако разделение на зоны и цеха, покрытые асфальтом площадки и вокруг всего этого забор сразу же уподобляли ее промышленному предприятию.

Ничего дурного сказать о своей работе Виестур не мог. Но он был человеком деревенской закваски. В колхозе ведь как? Захотел — начал работу раньше, кончил позже. По надобности. Крестьянин всегда приноравливался к солнцу, к ветру, к дождю. Когда требовалось поднажать, нажимал.

На фабрике — прибежишь пораньше, будешь путаться у других под ногами. Задержишься — начнут поглядывать с подозрением. Словом, тут было принято от гудка до гудка. Случался, конечно, и сверхурочный ремонт, когда сменные рабочие не успевали сами залатывать повреждения. В таком крупном предприятии каждый день что-нибудь ломалось да портилось.