Array Альфина - «Пёсий двор», собачий холод. Том IV (СИ)

— Я понимаю, что вы наверняка заняты, но… Не уделите мне пару часов? — Каменнопольский умудрился потерять супругу окончательно и ухватил бы за локоть Гныщевича, если бы тот не увернулся. — Я обдумал ваши слова и понял, что нам следовало бы заглянуть в Восточную часть вместе. Ну, чтобы оценить масштабы необходимых санитарных мер. Это ведь недалеко…

— Вы что, без меня вшей найти не можете?

— Могу, но… честно говоря, вы больше моего смыслите в хозяйственных вопросах, — смутился Каменнопольский. — Понимаете, арестанты там… Как бы это… Изукрасили, — страшным шёпотом признался он. — Я не уверен, можно ли их художества вывести или нужно менять всю…

— J'ai compris, — перебил его Гныщевич и бросил сопротивляться.

Когда они вышли из Старшего района в многострадальный Конторский, на него напала некоторая мечтательность. Несмотря на то, что Конторский район считался приличным, фонари тут, в отличие от Старшего, стояли редко и светили тускло. Но с запуском новой электрической станции это изменится — и тогда-то конторские любители повозмущаться осознают глубину своей ошибки!

Поразительным образом эта мысль грела сильнее, чем l'état de choc европейских гостей. Всё же в душе Гныщевич — очень добрый и альтруистический человек.

К середине Конторского, впрочем, спина доброго и альтруистического человека Гныщевича почуяла: что-то не так. Он инстинктивно отступил от фонарного света на середину дороги.

— Не оборачивайтесь, — шепнул Гныщевич Каменнопольскому, — за нами следят.

— Следят? — чересчур громко охнул тот. — Кто?!

«Кого» было человек восемь, не меньше. О compétence господина генерала Охраны Петерберга это, конечно, говорило многое.

— У вас есть оружие? — Гныщевич, отыскав относительно удобное место на углу, замедлил шаг.

— Револьвер…

— Ну так достаньте!

Увидев, что цель их замедлилась, восемь человек перестали скромничать и перешли на бег. А вот ходил бы Гныщевич до сих пор при солдатах, вышел бы честный бой! Почти даже равный.

— Qui êtes-vous? — развернулся он на каблуках, упирая руки в бока. — И о чём бы вы в этот славный вечер хотели поговорить?

От восьмёрки крепкого вида ребят ответа не последовало. Он прозвучал с неожиданной стороны.

— Вы арестованы, — голосом, полным восторга от самого себя, объявил Каменнопольский, упирая Гныщевичу револьвер в бок.

О, этот славный момент, когда время растягивается, позволяя подумать о чём угодно, а тело напрягается, выбрасывая лишние мысли прочь! Гныщевич не успел ещё понять, что происходит, но рука его уже протянулась к голенищу.

Рука барона Каменнопольского тоже не медлила, и правое плечо окатило горячей, дикой болью.

En fait, настоящий мастер драки должен усвоить только одно правило: никогда не делай то, чего ожидает твой противник, даже если это инстинкт. Главное в хорошей драке — научить тело не реагировать на боль. Не сгибаться, если ударили в живот; не наклоняться, если вывернули руку. У Гныщевича имелась обширная практика, поэтому движение он не прекратил, дотянулся до ножа и, не поднимаясь, пнул Каменнопольского каблуком в лодыжку со всей силой, которую допускала неловкая поза. Во рту стало мокро (прокусил губу, стремясь не почувствовать выстрела?).

Второе важное правило хорошей драки: не зевай.

Каменнопольский споткнулся, и этого Гныщевичу хватило, чтобы подскочить и протаранить его макушкой в грудь. На безопасном от генерала расстоянии свистнула ещё пара пуль. Руку с револьвером Каменнопольский отвёл в сторону, но рука интересовала Гныщевича куда меньше, чем генеральское горло.

Брать генерала Каменнопольского заложником нынче в моде.

В отличие от мсье Армавю, способного в ответственный момент хотя бы ткнуть в причинное место, Каменнопольский попытался Гныщевича стряхнуть, но добился только шипения (плечо манёвру не обрадовалось).

— Кто, говорите, арестован? — насмешливо поинтересовался тот, прячась от восьми солдат (а это были, конечно, солдаты — кто ж ещё?) за не слишком широкой, но для скромных его габаритов достаточной генеральской спиной. — Револьвер-то бросьте, зачем он вам теперь.

— Это вам не поможет, — прокряхтел Каменнопольский, но именной гравированный револьвер всё же простучал по брусчатке. — Вы ранены, долго вам не продержаться.

— Ничего, когда я утомлюсь, я просто вас зарежу, и мне сразу станет легче.

Солдаты торопливо брали их в кольцо, а Каменнопольский вовсе не спешил двинуться вслед за Гныщевичем к ближайшей стене. Это осложняло дело. Единственным вообразимым вариантом оставались переговоры, ибо Гныщевич не Хтой Глотка, чтобы перерезать горло троим, пока те догадаются дёрнуть крючок.