Михаил Орловский - И пришел доктор...

— Да, вот, жена, похоже, рожает, — как-то неуверенно промямлил мужчина.

Я встрепенулся, как воробышек, подошёл поближе и убедился в правдивости слов мужчины, только без приставки «похоже»: у женщины уже начались схватки.

— А воды когда отошли? — решил я собрать хоть какой- нибудь анамнез.

— Не знаю точно, — проревела роженица. — Может быть утром, когда ванну принимала.

Так-так, думаю. Безводный промежуток уже часов пять-шесть. Значит роды в самом разгаре, если вообще можно так сказать. «Делать нечего, будем принимать» огласил я своё решение.

Для начала оцениваю обстановку. Как и водится, она оставляет желать лучшего. Стоим (а мы уже, как Вы понимаете, остановились) в Долине Славы. До ближайшего населённого пункта, мягко говоря, далековато. Сотовая связь не ловит: нет зоны покрытия сети. Прямо как на лодке в тылу врага, провёл параллель я, никаких консультаций с берегом.

Ладно. Шарю глазами по салону автобуса в поисках ассистента: не густо, всего семь пассажиров. Понимая, что ещё медиков искать бесполезно, спрашиваю: «Военнослужащие есть?» На моё счастье один нашёлся — старший мичман атомохода «Северсталь». Остальные попутчики — женщины да дети.

Хватаю мичмана, даю задание найти спирт или водку, стакан, бинт, пакет, ножницы и пару шнурков. Пока мичман занимается поисками, я произвожу тщательный осмотр неожиданной (для меня) пациентки.

На животе её отчётливо прослеживается застарелый рубец: первые роды прошли путём Кесарева сечения, видите ли. Почему? Со слов, якобы гигантский плод. Ага, это плод больше 5 килограммов, вспоминаю, а крупный — больше четырех. Да уж. Не самая приятная новость. Срок же настоящей беременности около семи месяцев.

Щупаю своими, согретыми волнениями, ручками живот рожающей и с приятным для себя удовлетворением нахожу не только то, что плод в утробе располагается продольно, но ещё и то, что он имеет головное предлежание (то бишь, на простом языке, головкой на выход). Сто раз поблагодарив Всевышнего, я с трудом представил, что стало бы, если плод лежал поперечно. Это только в книжках поворот на ножке легко делается, а вот наяву, да и ещё в салоне «Икаруса», как-то не шибко хочется такими манипуляциями заниматься. Уж поверьте!

Итак, поняв, что сегодня, двестипроцентно, мой день в качестве акушера, я заметил, что первый период родов прошёл: раскрытие маточного зева было примерно 10 сантиметров, то есть полное раскрытие. «Должен уже и малыш показаться», — подумал я. — А мичмана всё нет». В ту же секунду, откуда не возьмись, нарисовался мичман. В руках он держал всё, как я просил: бутылку водки, гранёный стакан, бинт, пакет, ножницы и пару шнурков.

Обработав водкой руки (для дезинфекции), желудок (для храбрости) и замочив шнурки в стакане, я перешёл к роженице. Дилемма насчёт «защиты промежности» (в последнее время её не рекомендуют применять, потому что это травматично для плода), стоявшая передо мной, была краткосрочна. Когда я стоял, полностью готовый к принятию родов, у плода уже показалась головка. Всего лишь одна схватка — и маленькая волосатая головка стала отчётливо видна моему светлому взору.

Аккуратно поддерживая показавшуюся головку, я раздавал роженице советы относительно дыхания и потуг, в основном делая упор на то, чтобы она не забывала дышать (самое частое явление). Имевшая дело с военными, роженица шикарно вдыхала по команде.

Ещё схватка — и на свет родились плечики. Заботливо повернув младенца и подождав очередную схватку, мы успешно потужились и выгрузили оставшийся нижний пояс. С ножками, пяточками и пальчиками, разумеется.

— Поздравляю! У Вас мальчик, — с этими словами я водрузил ребёнка матери на живот: пусть желудок своими микроорганизмами заселяется. Заодно и грудь пососёт. Снимать ремень и сечь младенца я уж не стал: ну и пусть себе, на здоровье, будет писателем. Мне-то что? К тому же не все граждане читали товарища Чехова и порке военно-морским ремнём вряд ли обрадуются.

Бережно взяв, вместо ремня, из стаканчика шнурки, я, пренебрегая советами оздоровительного центра и не выжидая пятнадцать минут, с двух сторон перевязал пуповину. Затем, схватив кем-то любезно предоставленные маникюрные ножницы, между перевязкой нежно рассёк пуповину.

— Ну, ещё немного потужимся, родим послед и всё, — успокоил я, уставшую от родов, женщину.

Однако симптомы отделения плаценты были отрицательны, и нижний край пуповины никак не желал опускаться. «Не хотелось бы ручное выскабливание в полевых условиях делать» подумал я. Попробуем сначала массаж матки. Немного, правда, жёстко, но всё же лучше, чем выскабливание, это точно.