— А-а-а, что за фигня-а-а! — переходит он на омерзительный крик. — Почему не прибыл?!
— Руслан Иванович, — обращаюсь, как можно вежливее, к заму. — Не кричите на меня, пожалуйста. Понятно? — ещё спокойнее парирую я: чем выше оппонент берёт тональности, когда кричит, тем расслабленнее становится моя система «винтиков и болтиков».
Зам, который тренировался спорить исключительно на жене и перед зеркалом, не ожидал такого крутого поворота событий.
— Не надо мне говорить «понятно». ПА-ЧЕ-МУ отсутствовал вчера? — голос Тюфяка уже пытался выпрыгнуть из его вонючей глотки (зубы, наверное, не чистил).
— Не орите так, а то у меня уже на Вас хроническая идиосинкразия развилась, — ударил обидным словом я собеседника, пытаясь выказать своё отношение к нему.
— Идио… чего? — хлопает ушами зам.
— Идиосинкразия — это непереносимость чего-либо, — поясняю заму банальные значения простого русского слова.
Не зная, что на это сказать, Хамченко мнётся несколько секунд, но, дабы не потерять темп, продолжает орать:
— Почему вас вчера не было в расположении!?
— Не кричите, пожалуйста, — перехожу я на полушёпот. — У меня от Вашего крика стресс, — продолжаю непринуждённо бить по его нервной системе своим равнодушием и спокойствием. Как ни странно, но от моего безразличия его просто трясёт, словно при истерическом припадке. Он вновь и вновь задаёт свои тупые вопросы, на которые получает не менее тупые ответы. Беседа явно не клеилась. Наконец, после нескольких повторенных мной фраз: «Не кричите на меня, понятно?», Руслан Иванович официально меняет тактику:
— Всё, идите, пишите объяснительную, почему Вы вчера отсутствовали?
Даже не шелохнувшись, продолжаю стоять.
— Я не могу написать, у меня стресс. Вы на меня накричали, у меня все руки в тремор впали, — с полностью миролюбивым лицом отвечаю я.
Данная многозначительная фраза имела свой успех — Хавченко взорвался:
— Я сказал: И-ДИ-ТЕ, пишите!!! — чуть не надорвался зам. В его пляшущем голосе чувствовался вызов, но не было уверенности.
— Если у Вас проблемы с психикой, товарищ капитан второго ранга, то у меня есть приличный знакомый психиатр, могу рекомендовать, — хочу помочь ему с расшатавшимся здоровьем, одновременно и Лёлику подкинув столь редкий экземпляр. Почему-то предложение помощи принесло полностью противоположный эффект:
— Психиатр?! Идите отсюда, ждите командира! — отказался он от восстановления душевного статуса, запачкав слюной свой китель. Я молча вышел.
Да, ещё чуть-чуть и его хватил бы удар. Будьте покойны: я бы постарался. Нельзя так со своей нервной системой обходиться. Ведь все болезни….
Конечно, я потом написал требуемую бумажку, но она обзывалась не объяснительная, а рапортец. В нём я, обученный в таких делах, указал, что «в то время, когда Морской Краснознамённый (в прошлом) Северный Флот остро нуждается в дефицитной донорской крови, которой катастрофически не хватает, товарищ Хамченко активно пытается этому помешать, чем не только вносит дисбаланс в Сооружённые Силы, но и лишает возможности спасти чью-то человеческую жизнь»…
Уже по привычке дублировал данный рапорт в эскадру…
И на флот…
И ещё куда-то…
Лично перед Хавченко отчётливо замаячила крупная свежая шишечка.
— Доктор, у меня ноги почернели!
— А Вы их мыть пробовали?
— Нет. А что, помогает?
Анекдот.
Нервные потрясения, которые зам испытывал при общении с легко травмируемым доктором, были воистину тяжёлы, словно чугунные оковы. Внутренняя система товарища Хамченко, с каждыми прожитыми земными сутками, раскачивалась всё сильней и сильней. Она шаталась из стороны в сторону, словно одинокая шлюпка в девятибалльный шторм. Пассажиров, находящихся в шлюпке, рвало.
В связи с этим его налегание на успокоительные жидкости (не рекомендованные Минздравом, разумеется) усиливалось ото дня к ночи. Даже во втором ящике замовского рабочего стола всегда лежала дежурная бутылка двойного бурбона и коробка кубинских сигар. В бутылке, вместо бурбона, бессовестно таился неизвестного производства самогон. В коробке же с сигарами нагло лежали местные фильтрованные папиросы. Таким способом, зам пытался обмануть самого себя.
Ещё одним стрессопротектором выступал настольный календарь с девушками, которые составляли одно малоизвестное бедное сословие, поскольку на картинках они были одеты исключительно в бикини. Но, несмотря ни на какие расслабляющие ухищрения, нервная система моего вышеописываемого начальника и через месяц оставляла бы желать лучшего.
Читать дальше