Людмила Уварова - Лики времени

Должно быть, Ада не была эгоцентриком, просто, подобно больным, перенесшим тяжелые заболевания и сумевшим избежать опасности, была говорлива, повторяя по нескольку раз все перипетии своей болезни, подробности послеоперационного периода.

«Кажется, у меня начнется от нее морская болезнь», — подумала Ольга, оставаясь по-прежнему любезной, внимательно слушающей и до того сочувствующей каждому слову, что дальше некуда…

Они поравнялись с мужчинами. Готовцев спросил жену:

— Тебе не холодно?

— Нет, ни капельки.

«Как он может жить с такой примитивной бабой? — удивилась Ольга. — Она же все время играет в девочку, не понимает, что ей это вовсе не идет!» Нежно улыбалась Аде:

— Вы точно так же говорите, как Рина Зеленая, честное слово, только у вас гораздо обаятельнее получается…

Готовцев сказал:

— Ей в ранней молодости прочили карьеру артистки. Не захотела.

— Потому что в тебя влюбилась, — Ада легко вздохнула, с улыбкой глядя на мужа. — Так влюбилась, что себя не помнила, я ведь его только увидела и сразу поняла: мой, только мой, ничей больше, а тут экзамены подходят в театральное училище, первый экзамен чуть ли не через неделю, а Валя говорит: «Решай, дорогая, еду в Бразилию, поедешь со мной?»

Она передохнула, вытянув вперед губы, как бы посылая мужу воздушный поцелуй.

— Ну, а мне что Бразилия, что Канарские острова, все без разницы, мне он был нужен, больше никто, и сцена тоже уже не нужна, я говорю: едем, Валя, куда хочешь, хоть в Бразилию, хоть на Чукотку, лишь бы вместе с тобой.

Готовцев глянул на часы.

— Уже поздно, ты разболталась, мать, пошли-ка обратно…

Когда Ольга приезжала к мужу, она почти каждый раз встречалась с Адой, иногда к ним присоединялся Готовцев, приезжавший на часок-другой навестить жену.

Ольге казалось, она поняла Аду: та вовсе не играет в девочку, не старается выглядеть наивной малюткой, просто такая, какая есть, вся как на ладони, может быть, не очень умная, балованная, но искренняя, живет за хорошим мужем, словно за каменной стеной. Ольга вспомнила: когда-то Гриша Перчик вычитал смешную поговорку в книге старинных поговорок и пословиц: «За хорошим мужем жена свинка-господинка».

Кстати, недавно повстречался ей на улице Гриша, давно они не виделись, он окончательно облысел, глаза заплыли, почти не видны на щекастом лице. Спросил Ольгу, как живет, она ответила: «Превосходно, у меня отличный муж». — «Рад за тебя, — сказал Гриша. — У меня тоже превосходная жена и двое детей. У тебя дети есть?» — «Нет», — ответила Ольга и помрачнела: она мечтала о ребенке, но, увы, Всеволожский не мог иметь детей, сказалась какая-то застарелая болезнь, во всяком случае, так он объяснил ей… «Жаль, — сказал Гриша. — Без детей жизнь неполная, а ты как считаешь?» — «Я считаю, мне пора, я тороплюсь», — ответила Ольга и быстро побежала в другую сторону, а он стоял, смотрел ей вслед. О чем он думал?

Как-то, приехав к Всеволожскому в Успенское, Ольга познакомилась с дочерью Готовцевых Светланой.

Светлана была высокая, плечистая, с размашистой походкой. Лицом удалась в отца, его глаза, темные, на взгляд жесткие волосы, черты лица несколько грубовато слеплены, большой, упрямый рот, густые брови, слегка нависшие над глазами веки.

Позднее, когда Светлана уехала, Ада спросила Ольгу:

— Как вам моя дочь?

— Очень мила, — неискренне отозвалась Ольга. Но Ада возразила ей:

— Милой никак ее не назовешь, скорее видной, вы не находите?

Но Ольга решила на всякий случай держаться своего определения:

— Она и видная и мила, бесспорно, уверяю вас!

Однако втайне не могла не согласиться с Адой: Светлана, разумеется, была не из красавиц, но некрасивой ее так же трудно было бы назвать. В ней зримо ощущался сильный характер, встречающийся довольно редко.

Почему-то она сразу же невзлюбила Ольгу, и сколько Ольга ни ластилась к ней, сколько ни обсыпала комплиментами, Светлана не реагировала ни на одно слово, оставаясь каменно-невозмутимой даже тогда, когда Ольга сравнила ее с Симоной Синьоре: «У вас, Светлана, так же широко расставлены глаза, как у Симоны Синьоре».

— Разве? — спросила Светлана. — Вот уж чего не замечала никогда.

— Да, да, я сразу же заметила, — горячо уверяла Ольга.

— Ну и пусть, — Светлана пожала широкими плечами. — Мне-то что?

«Неужто я не разгрызу тебя?» — Ольга нежно улыбалась Светлане самой своей обаятельной улыбкой, как бы идущей из глубины сердца.

Обычно Ольге удавалось покорить того, кого хотелось. Она была мастерица, самые неподатливые благодарно раскрывались перед нею. Но тут все шло совсем по-другому. Светлана упорно отворачивалась от нее, не помогли ни Симона Синьоре, ни знаменитая журналистка Татьяна Тэсс, в которой Ольга так же узрела какое-то не сразу кидавшееся в глаза, но неоспоримое сходство со Светланой, ни уверения Ольги, высказанные Аде в присутствии Светланы: «О, вы меня покорили! Я считаю наше с вами знакомство истинным подарком судьбы…»