Себастьян Фолкс - Там, где билось мое сердце

— Ну что же. Сегодня у нас квартал, в котором вы еще не были. В старину там селились ткачи. Я правильно их назвала? Есть такое слово — ткачи?

Мы переходили через мост и шагали по мощеной улочке. Иногда садились на трамвай или в дребезжащий вагончик навесной железной дороги, оттуда можно было заглянуть в окна серых блочных домов, возведенных на месте улочек, разрушенных войной.

Разумеется, мне было любопытно, кто она такая, эта Анна. Я перебирал в уме возможные варианты. Сбежала от свирепого мужа. Вдова. Мужа не выпускают из-за «железного занавеса», и она работает, чтобы посылать ему деньги. У нее за границей двое маленьких детей. Она собирает данные для госслужбы, выслеживает нелегальных иммигрантов. Возможно, тоже пишет книгу, какой-нибудь длинный исторический роман. Работает в турбюро, чтобы платить за квартиру.

У Анны было необычное лицо. Про полные, будто вылепленные, губы я уже упоминал. Что еще? Высокий лоб, большие карие глаза. Лицо, безусловно, яркое, но почему-то не очень запоминающееся. Мне чудилась в нем какая-то затаенная боль. В те дни, когда мы не виделись, я ради интереса пытался мысленно составить ее словесный портрет. Но получалось слишком общо: довольно рослая, худощавая, волосы до плеч. А лицо? Я до сих пор подробно помнил лица одноклассников из деревенской школы, с двадцатых годов помнил. А лицо женщины, которую видел только вчера, не смог бы толком описать.

Были мы с ней «друзьями»? Сложно сказать. Но мне казалось, что были. Между нами поневоле протянулась связующая ниточка, которая из-за наших вторничных и пятничных походов становилась все прочнее. У нас обоих хватило деликатности не расспрашивать друг друга о прошлом, думаю, этим мы точно друг другу нравились. Особенно радовало, что я не обязан ничего из нее вытягивать, не то что при общении с пациентами. Флер таинственности на прошлом Анны меня даже слегка возбуждал.

Кстати о пациентах. Что нас больше всего сближало с Джудит Уиллс и Саймоном Нэшем, так это острое неприятие удобных «решений» — спекулятивных панацей, предлагавшихся психоаналитиками первой волны.

Несчастная девчушка заикается, у нее кружится голова, наблюдаются «абсансы» [33] Кратковременные отключения сознания. и прочие очевидные проявления эпилепсии. И вдруг нам объявляют, что причина всех ее страданий — неосознанное желание оказаться в одной постели с отчимом…

Грубейшее пренебрежение объективными клиническими обследованиями и наработками. Преступное пренебрежение, когда девочку с болью в животе лечили от «истерии» и в конце концов отправили домой умирать от рака желудка.

И все-таки… Человек обожает всякие таинственные истории, требующие разгадки, а в детективе ищет не просто ответ, но и счастливый финал. Человек жаждет открытий, сулящих избавление. Очень уж велико искушение. Но если отбросить в сторону всякие догмы (то есть выигрышные факты, на которые опирается всякая религия, требующая от своих адептов беспрекословного одобрения «концепции»), то придется признать, что иногда бесконечные разговоры о прошлом помогают выудить из человеческой памяти то, что может облегчить ему жизнь в будущем.

Но что-то я отвлекся. Анна. Наша дружба поддерживалась не интимными отношениями, а их отсутствием. Физической близости между нами не было, зато росло доверие. Однажды мы осматривали апартаменты в центре, неподалеку от собора. Хозяева уехали на полгода в Италию. По сравнению с остальными вариантами это жилище было даже шикарным. В гостиной мраморный камин и диваны, обитые бархатом, на стенах картины маслом. В большой спальне кровать с балдахином и окно с видом на реку. Никогда не спал на кровати с балдахином, ни разу на такой даже не сидел. Я взгромоздился на кровать, привалившись спиной к подушкам в изголовье. Анна измеряла ширину комнаты. Наблюдая за ней, я спросил:

— Как ты думаешь, в том, что с нами происходит, есть некая закономерность или это набор случайностей?

Анна подняла голову и в первый раз за время нашего знакомства улыбнулась. Отложила в сторону рулетку, расстегнула молнии на сапожках и сняла их. А потом тоже забралась на кровать и села рядом.

Продолжая улыбаться, посмотрела на меня.

— Знаешь, Роберт, лично я никакой закономерности не вижу. Я вижу конкретные реальные дни.

— Раньше ты никогда не улыбалась.

— Просто раньше ты так смешно не говорил.

Мне показалось, что сейчас она расхохочется, но, слава богу, она ограничилась улыбкой.