Себастьян Фолкс - Там, где билось мое сердце

Билл Шентон начал храпеть, оставалось только гадать, долетают ли его рыки до немцев. Я прислушался: где-то виртуозно надрывался захваленный рифмоплетами соловей, потом раздался хлопок, за ним еще несколько. Только спустя несколько секунд я сообразил, что это винтовочные выстрелы, и дико разозлился: третий взвод, на крайней правой позиции, похоже, открыл огонь без моего приказа. Отправил к ним шустрого девятнадцатилетнего парнишку, Уоттса, передать, чтобы прекратили.

Уоттс все не возвращался, а интенсивность огня нарастала. Поэтому через десять минут мы с Шентоном и еще с двумя ребятами отправились на разведку, выяснять, что же все-таки происходит. Окружив вершину выступа, торчавшего над кромкой хребта, мы засекли под нами группу немецких солдат, едва освещенных луной. Согнувшись в три погибели, они поднимались к позиции третьего взвода. Я опустился на колени и попытался сосредоточиться.

Атака планировалась только по истечении двух суток, к ней должна была активно подключиться артиллерия. Тейлор-Уэст устроит потом разнос, если мы выступим слишком рано. В памяти замельтешили фрагменты инструкций для пехоты: «…если нет возможности двигаться дальше, закрепляй достигнутый успех», еще какие-то мудрые предписания, абсолютно сейчас бесполезные. У меня режущей болью схватило живот. Что же я все-таки должен делать? Видимо, я произнес эти слова вслух, потому что Билл Шентон вдруг отозвался:

— Ликвидировать их, сэр.

И ведь не забыл добавить «сэр», приятно меня изумив. У меня был с собой только пистолет, поэтому я приказал Шентону метнуть гранату. Когда она взорвалась, мы увидели, как немцы побежали назад, к своим позициям. Но один упал, раненый, а может, убитый. Это, вероятно, были лазутчики, или случайно отделившаяся группа, потому что позже мы обнаружили, что третий взвод атакован хорошо организованным отрядом пехотинцев. Я вернулся на позицию и приказал другому взводу двинуться на подмогу третьему, но у меня и после этого оставалось достаточно людей, чтобы держать связь с первой ротой на середине хребта.

Вдоль всей нашей линии поднялась стрельба из пулеметов и винтовок. Времени на то, чтобы тасовать возможные решения, больше не было, и мне стало даже легче. Раз немец наступает, пусть подойдет. Я вернулся на свою позицию, Шентон был рядом, мы позаботились о защите, насколько это было возможно. Ночь, прущих немцев почти не видно, ориентировались на пальбу и вспышки от выстрелов. Я приказал рыть окопы для ручных пулеметов и велел вновь прибывшему лейтенанту Беллу послать кого-нибудь за боеприпасами. Через пару часов стало ясно, что произошло худшее: противник прорвался за нашими спинами. Теперь мою роту обстреливали с трех сторон, и что толку, что сзади стояла артиллерия? Одна надежда, что к нам пришлют тыловую третью роту. Радиосвязь была повреждена, и я отправил в штаб батальона вестового, объяснить им там, какая тут у нас заварилась каша.

— У них гнездо пулеметное, прямо вон за тем выступом! — крикнул мне Шентон. — Надо бы его обезвредить.

— Ч-черт, как эти гады захреначили туда пулеметы? На такую верхотуру?

— Да-а, и без них весело. Если вы не против, сэр, я бы туда смотался.

— Я с тобой. Отбери еще трех ребят, самых надежных. Сначала гранатами поработаем. Правильно?

— Так точно. А в ближнем бою задействуем винтовки и штыки.

Кого он отобрал, я не понял. Лиц в темноте было не разобрать, да оно и к лучшему. Мы выдвинулись — впереди Шентон — и стали карабкаться по камням, продираясь сквозь кустарники. Обнаружили какую-то хибару, вероятно пастушью. Из нее и палили пулеметы, прямой наводкой по первой роте, которая занимала у нас левую часть хребта.

Подползли предельно близко, под прикрытием колючих зарослей. Наши три парня опустились рядом на колени, тяжело дыша, все это под тусклым лунным светом.

— Я скажу «вперед», только тогда начинаем двигаться. Правильно, старшина?

— Так точно, сэр.

Пересохшие губы не слушались, пришлось их облизать, чтобы снова заговорить:

— Все просто. Бежим как можно быстрее. Бросаем гранаты и тут же назад.

Снова застрекотал пулемет. Воспользовавшись этим, я дал команду, и мы побежали. Три года муштры не прошли даром, мы перемещались весьма живо даже по этим темным валунам и осыпям. Когда до хибары осталось ярдов двадцать пять, я почувствовал, что уже могу сделать аккуратный бросок. Метнул гранату, за мной все остальные. Мы отбежали, и пока гранаты рвались, завернули за угол хибары. Крадучись вошли внутрь и открыли огонь по тем, кто был еще на ногах. Всего там было человек двенадцать, гранаты обезвредили трех-четырех. Остальных мы добили. Кто кого и как приканчивал, не помню. В такие моменты ты уже не ты. В этой вылазке мы потеряли одного парня. Я приказал немедленно возвращаться на свои позиции. Искать его и хоронить будем потом, завтра.