Ирвин Шоу - Богач, бедняк

— В баре со стриптизом. «Порт роз» на улице Бивак Наполеона. Она была в баре с каким-то громадным югославом или кем-то вроде этого. Этот тип был в габардиновом костюме. Я его уже прежде там видел. Он — сутенер. Отсидел срок.

— Господи! Она была пьяна?

— В стельку, — сказал Пинки. — Я предложил отвезти ее назад в Антиб. Но она отказалась, сказав: «Этот вот джентльмен отвезет меня туда, как только мы освободимся».

— Подожди здесь, — бросил Том. Спустившись в салон, он прошел по коридору мимо кают, в которых спали Гретхен и Инид. Там все было тихо, ни звука не доносилось из-за дверей. Он толкнул дверь главной каюты. В коридоре всю ночь горел свет на случай, если Инид захочет в туалет. Приоткрыв дверь пошире, он увидел Рудольфа. Тот мирно спал на широкой койке, в пижаме. Один.

— Да, ты прав, — сказал он, возвратившись к Пинки.

— Ну и что ты собираешься делать?

— Поеду туда и привезу ее на яхту.

— Мне поехать с тобой? Там довольно разношерстная компания. Грубияны.

Том покачал головой. Пинки — не ахти какой помощник и в трезвом состоянии. А в пьяном — и думать нечего.

— Спасибо. Лучше иди спать. Увидимся утром. — Пинки начал было артачиться, но Томас, не обращая на него внимания, мягко подталкивал его в спину к трапу. — Иди, иди, — приговаривал он.

Он видел, как Пинки неуверенно, пошатываясь, шел по пирсу, то пропадая в тени, то выходя на свет, направляясь на свою «Вегу». Том ощупал карманы, там была только мелочь. Он пошел назад, к своей каюте, особенно осторожно ступая, когда проходил мимо каюты Дуайера с Уэсли. Легонько постучав пальцами по плечу Кейт, разбудил ее.

— Только тихо, — предупредил он ее. — Не разбуди мне всех на яхте. — Он сообщил ей о том, что рассказал ему Пинки. — Нужно поехать и забрать ее оттуда.

— Ты поедешь один?

— Чем меньше будет народу, тем лучше, — ответил он. — Я привезу ее сюда, положу под бок мужу, а завтра он может соврать, что у его жены — сильная головная боль, и она проведет весь день в постели, в каюте. Так что никто ни о чем не догадается. Для чего Уэсли или Кролику видеть ее пьяной?

— Я еду с тобой, — решительно сказала Кейт. Она хотела встать с койки.

Он уложил ее назад.

— Для чего ей знать, что и ты видела ее пьяной, да еще в компании с сутенером? Нам теперь предстоит всю жизнь быть с ними друзьями.

— Но ты только поосторожней. Обещаешь?

— Само собой. Конечно, постараюсь быть поосторожней, — обнадежил он ее и поцеловал. — Ну, дорогая, спи спокойно, зря не волнуйся.

Любая другая женщина подняла бы невыразимый гвалт, думал он, поднимаясь на палубу. Только не Кейт! Он надел сандалии, которые всегда ставил у трапа, сошел на пирс. Ему повезло. Когда он выходил из-под арки, подъехало такси, из которого вышла пара в вечерних туалетах. Он сел в машину и сказал:

— Канны, улица Бивак Наполеона.

Когда он вошел в бар «Порт роз», ее там не было. Не было и югослава в габардиновом костюме. Двое-трое посетителей, стоя у стойки, наблюдали за шоу, рядом были две проститутки. За некоторыми столиками посетители сидели в одиночестве, недалеко от входа за одним столом сидела троица мужчин с одной из участниц представления, и рожи троих ему сразу не понравились. Шоу только начиналось. Джаз-банд громко заиграл, и рыжеволосая девица в вечернем платье, покачивая бедрами, ходила по сцене, стягивая с себя перчатку, доходившую ей чуть ли не до плеча.

Томас заказал виски с содовой, и когда бармен принес заказ, он обратился к нему по-английски:

— Я ищу одну американскую леди. Она была здесь совсем недавно. Каштановые волосы. В красных брюках. С месье в габардиновом костюме.

— Никакой американской леди я не видел, — ответил бармен.

Томас выложил сотню франков на столик.

— Погодите, может, вспомню, — сразу изменил свое мнение бармен.

Томас выложил вторую сотенную. Бармен быстро огляделся вокруг. Обе банкноты враз исчезли. Взяв в руки стакан, он старательно наводил на него блеск полотенцем. Заговорил, не глядя на Томаса. Джаз-банд в баре гремел, и никто, конечно, не мог его слышать.

— За туалетом, — быстро сообщал бармен, — увидите лестницу, она ведет в каморку. Там после работы обычно спит наша посудомойка. Фамилия этого парня — Данович. Грязный тип. Будьте с ним поосторожнее. У него здесь немало друзей.

Томас смотрел на сцену. Стриптизерша, стянув с ноги чулок, помахала им, как флажком, и сразу же начала возиться с резинкой другого. Делая вид, что поглощен представлением, он медленно двигался в глубь салона, к горящей неоном надписи «Туалеты». Все посетители, казалось, впились глазами в девушку, освещенную софитами, и на него, конечно, никто не обращал никакого внимания, он был в этом уверен на все сто. Томас юркнул под арку с неоновой надписью. Прошел мимо вонючих туалетов, за ними увидел ступеньки, ведущие вниз, в подвал. Быстро сбежал по ним, остановился перед тонкой фанерной дверью с гнилыми филенками, освещенную тусклой лампочкой. Несмотря на громкую музыку, он различил за дверью женский голос, который о чем-то истерично умолял, потом вдруг смолк, словно кто-то закрыл ей ладонью рот. Он толкнул дверь — закрыта. Отойдя от нее на пару шагов, он с размаху надавил на нее плечом. Гнилая фанера и замок на соплях не выдержали, и он очутился в каморке. На матраце лежала Джин. Она силилась подняться, сесть на кровати. Спутанные волосы закрывали ее лицо, свитер на одном плече был разорван. Данович, тип в габардиновом костюме, стоя возле нее, смотрел, ничего не понимая, на разбитую дверь. В свете одной лампочки, свешивавшейся на проводе с потолка, Томас разглядел батареи пустых винных бутылок, верстак, разбросанные вокруг столярные инструменты.