Владимир Максимов - Не оглядывайся назад!..

Меня в очередной раз удивило, что девушка как будто прочла мои мысли, но наперекор им я ответил:

– Да нет, я, пожалуй, тоже пойду…

– Мы даже не представились друг другу, – уже на улице спохватился я. – Меня зовут Олег.

– А меня – Таня… А мою подругу – Тоня. Я вас сейчас познакомлю. Она, должно быть, дома, за тетрадками сидит. Мне её не удалось вытащить в клуб.

Развитие, хоть и неясного, сюжета предполагалось мной всё-таки в несколько ином направлении.

– Вы что-то стали вдруг грустны, мой милый друг, – иронично улыбнувшись и вновь перейдя на вы, спросила Таня. – Жалеете, что покинули местных прелестниц? Если бы я была мужчиной – тоже бы жалела. Ведь многие из них могли бы после танцев пригласить вас… в баньку. Нонче суббота – банный день, все бани во дворах протоплены… И сегодня после танцев многие по банькам разбредутся… Это здесь обычай такой. Кстати, ничего циничного в моих рассуждениях нет. В городе баньку заменяет молодёжи «пустая квартира» – пока «индейцы-родители» откочевали «в прерии» – то есть на дачу. Или подъезд. Грязный и холодный. А в баньке – уже не жарко, но ещё тепло, чисто, сухо, темно. А темнота, как известно, – друг молодёжи. Подумайте – пока не поздно. Со мной ведь – неясные перспективы, никакой определённости… Кстати, в клуб можно вернуться и чуть позже, не так ли?..

– За что вы их всех так не любите? – ответил я на её вопрос вопросом, сам от себя не ожидая такой реплики.

– Да нет, я к ним нормально отношусь. Хотя любви, конечно, не испытываю. Это вы верно заметили… Да и за что их, многих из них, любить? – будто самое себя спросила Таня. И уже, как бы давая анализ ситуации, продолжила: – Объективности ради стоит сказать, я это осознаю и вижу прямо-таки «невооружённым глазом», что здесь хорошего гораздо больше, чем в том же городе. И людей хороших, добрых, независтливых, открытых – больше… наверное. Просто хорошее тут будто бы скрыто под этими огромными снегами или за повседневной серостью жизни. А плохое, корявое – выпукло и лезет изо всех щелей наружу, быстро приставая к незащищённым иммунитетом равнодушия ко всему душам. Вы же видели, как они сегодня все выкобенивались, танцуя эту новомодную заморскую трясучку?.. – В тишине мы сделали несколько шагов, и потом она продолжила: – Но что поделать, я люблю свой заплёванный центр. Люблю ходить в театр. Люблю, когда меня приглашают в ресторан или на выставки художников. Люблю комфорт: тёплую ванну, чистый туалет. Люблю вести по телефону необязательные разговоры с пустыми подругами и малознакомыми людьми. Одним словом, люблю весь этот, может быть, и показушный блеск. Всю эту мишуру. Ещё люблю, отключив телефон, часами валяться на диване и читать интересную книгу… А здесь я уже несколько месяцев и чувствую, как что-то, может быть, самое ценное и невосполнимое в моей жизни, от меня безвозвратно уходит. Молодость проходит впустую, сквозь меня. А ведь такая, как я сейчас, я уже никогда не буду… Помните, как подобные переживания у Ростовой прекрасно описал Толстой… От этого, наверное, от ощущения бессмысленно проходящего времени, самой жизни, и раздражение, и едкая ирония над местными нравами… А самое главное, что я подспудно всё жду, жду, жду чего-то, а может быть, – кого-то, что в одночасье переменит мою жизнь, причём обязательно – к лучшему…

– Принца из сказки, на белом коне, – снова заполнил я внезапно возникшую паузу очередной банальностью. И сам про себя подумал: «Что-то рядом с этой девушкой, Олег, ты – катастрофически глупеешь». И тем не менее продолжил: – Но жизнь гораздо прозаичнее, и обычно достаётся в лучшем случае «конь» в человеческом обличье, причем далеко не белый.

– Да хотя бы не из сказки, а из тайги, – снова неожиданно улыбнулась Таня.

Перепады настроения у неё были стремительные, и я за ними явно не поспевал.

– Таких, скорее всего, не бывает, – немного поразмыслив над её ответом, искренне поделился я своими сомнениями. – Во всяком случае, в тайге я принцев не встречал. Принцу там просто не выжить. В тайге ведь всё примитивно, грубо, однообразно. Порою – жестоко.

– Я знаю, – грустно сказала она, когда мы уже подошли к дому, – частые мои беды от того, что я о многом слишком хорошо осведомлена. Своего рода «Горе от ума», как у Грибоедова… Ну что – в баньку?..

Честно говоря, я растерялся. И не сразу нашёлся что ответить.

– Это, что – шутка такая? Или – предложение? – спросил я как можно беззаботнее, чтобы скрыть свои растрепанные чувства, поскольку понять, говорит Таня всерьёз или шутит, проверяя меня, по её голосу и виду было невозможно.