Виталий Полищук - Частная (честная) жизнь, или Что выросло, то… увы!

Но я делать этого не стал – просто устал после вечернего разговора с Женей.

– Чаем угостите? – весело спросил нас Юрий Борисович.

Я подозревал, что чаем дело не ограничится – у него при себе был слишком уж тяжелый портфель. Так и вышло – Женя с Ваней остались в гостиной дочитывать очередную книжку, а мы пошли на кухню.

Почему на кухню? Так а в силу привычки – и я, и Кудрявцев были детьми советского времени. Тогда самым заповедным местом квартиры советского человека была кухня – здесь могли сидеть по ночам гости, приятели, друзья…

Скоро на столе стояли бутылка выдержанного грузинского коньяка, разложены по тарелкам икра, балык осетрины, колбасы…

– Юрий Борисович! – спросил я Кудрявцева, увидев, что «на закуску» он достает из портфеля мои философские «опусы». – Вы что – решили изучить мою философскую теорию, выслушав цикл лекций непосредственно от автора?

Он уже сидел за столом, нарезал лимон и теперь открывал коньяк. То, что я услышал, свидетельствовало, что сегодня он пытается быть обычным человеком. А не тем, кем являлся на самом деле – олигархом, человеком, обладающим неограниченной властью – жестоким и безжалостным.

Отмечу – то был единственный раз, когда я смог увидеть Кудрявцева из прошлых времени – когда он был просто аспирантом, потом кандидатом наук и преподавателем…

– Я, Виктор Петрович, своего отношения к вам не изменил. Но книжки ваши перечитал еще раз и понял – кое в чем вы правы. И захотелось мне на время уйти от всех этих дел – балансы, прибыль, перспективное развитие отрасли, проблемы с регионами… И так далее, и тому подобное – с утра до вечера.

Вот и захотелось мне просто поговорить с коллегой. Я имею в виду – как философу с философом. Поспорить, попытаться вас переубедить, может быть… Ведь нет рядом со мной никого подходящего, понимаете?

Я понимал. И тоже решил расслабиться. Ну, а почему нет?

Но сначала нужно было решить некоторые вопросы, касающиеся Вани.

– Ладно, Юрий Борисович, давайте попытаемся устроить философский диспут. На отдельно взятой кухне. Но сначала послушайте меня. Нужно решить кое-что, касающееся Вани.

И я коротко рассказал ему о своих встречах, о своих задумках… О лопнувшем ботинке говорить не стал – он бы такой проблемы не понял.

– Завтра я поведу Ваню в «Фудзияму». Если все получится хорошо – нужно будет внести плату за год вперед.

Он слушал, кивал головой по ходу рассказа, и я видел – он схватывал все на лету. Что ж, человек с его образованием, сделавшим за десятилетие то, что он сделал, просто не мог не быть человеком глубокого, острого и аналитичного ума.

– Скажите владельцу клуба, чтобы он прислал счет мне… – он на листке черкнул адрес и реквизиты банка. – И в дальнейшем пусть все расходы относит на мой счет – все будет оплачено. Еще что?

Я рассказал о предложении профессора заранее начинать искать школу.

– Я не москвич, – говорил я Кудрявцеву. – Поручите подготовить список подходящих школ, а уж потом я, не торопясь, поговорю везде с учителями, родителями детей, которые обучаются в этих школах…

И мы определимся. Но – через пару лет. Когда станет ясно отношение Вани к компьютерам – пока интереса к этим машинам он не проявляет.

– Так давайте купим ему компьютер! – предложил Кудрявцев.

– Э-э-э, нет! Профессор – умница! Он верно считает, что ребенок должен сам определиться – хочет он эту штуковину, или нет. А подталкивать его – не стоит!

Кудрявцев задумался. Потом сказал:

– Согласен. У меня среди служащих подавляющее большинство молодежи, которым и определение дать трудно – то ли люди, то ли придатки этих машинок. А может быть, наймем профессора для индивидуальной работы с Ваней?

Я покачал головой.

– Не нужно. Ну, может быть, лет через десять… Он дал мне визитку и предложил консультации по любым вопросам.

Кудрявцев кивнул. Он взял пальцами рюмку и жестом предложил мне «принять по первой».

Мы выпили.

– Положить в основу воспитание изучение восточной философии добра… Может быть, это и неплохо.

Признаться, он меня удивил. Я ожидал сопротивления именно по этому «пункту договора».

– Странно, что словосочетание «философия добра» не вызывает в вас отторжения…

– Ничего странного. В бизнесе нет никого жестче японцев. Никаких уступок, буквальное следование букве договора, а в целом – оскал крокодила, маскируемый улыбками и поклонами.

Так что философия – философией, а жизненные реалии – у них вовсе иные.