Антонио Редол - Белая стена

– Я с тобой говорю! – ревет Антонио.

– Ты же сказал, что со мной играть не будешь… К чему тогда объявлять ставку?

– Чтоб сквитаться!… Кто выиграет, пускай сквитается с проигравшими.

Зе Мигел кончиками пальцев барабанит по своим картам.

– Ты сказал – восемь бутылок пива…

– Я сказал – четыре.

– Сказал – четыре, но дважды, дважды четыре – восемь, если я не разучился считать. Или не восемь?!

Антонио Испанец стискивает ему руку, перехватив ее выше локтя. Вонзает ногти в руку противника и стискивает ее. Хочет сказать что-то, но чувствует, что начнет заикаться, если раскроет рот. Зе Мигел накрывает его подрагивающую от гнева руку своей спокойной ладонью.

– Мы же друзья, черт побери! Я считаю, что мы друзья… – Он делает вид, что побаивается противника, ему нужно утихомирить его, чтобы избежать поражения на глазах у всех.

– Не нужно мне твоей дружбы, – вспыхивает Испанец.

– А я все-таки считаю, что ты мой друг, хочешь ты того или нет. Потому что если бы я думал, что мы – не друзья…

Одним прыжком Зе Мигел перескакивает через скамью; теперь он стоит посреди таверны. Между обоими противниками образуется просвет – просвет в толпе и в гуле голосов. Зе Мигел приступает к объяснению: когда нужно назвать вещи своими именами, он не колеблется:

– Если б я думал, что я тебе не друг, дело пришлось бы решать без проволочек. Я малорослый, знаю, по сравнению с тобой я малорослый, но что ты мне можешь сделать – проглотишь? Даже если проглотишь, придется тебе выпустить меня из твоей утробы на волю. А на воле я пока еще человек, черт побери!

– Хочешь, попробуем?

Зе Ромуалдо становится между ними обоими, к нему присоединяется Балайо и другие рыбаки, знающие обоих шоферов. В ярости Испанец бросается на живой барьер, отделяющий его от Зе Мигела, выкрикивает угрозы, вытаращив голубые глаза, горящие злостью, а Зе Мигел между тем из-за уха достает недокуренную сигарету, сует в рот, и пальцы у него не дрожат. Он владеет собой. В ту пору я мог лопаться от бешенства, но притворяться, что спокоен как камень. Хорошее времечко, Зе, хорошее времечко! Испанцу напоминают, что два товарища не должны ссориться из-за карт, так не годится, шесть сотен дьяволов, так не годится!

Длинный немного успокаивается; гнев его стихает.

Но он все-таки напоминает Зе Мигелу, что прошлой ночью тот чуть не сбросил его под откос, когда сделал вид, что собирается пропустить машину Испанца, а сам взял налево, и Испанец чуть не врезался в его автофургон, затормозив на полном ходу, чтобы не расплющиться у подножия Собрала.

Зе Мигел пожимает плечами.

– Померяйтесь, у кого больше силы в руке! – предлагает Зе Ромуалдо.

– Десять бутылок пива! – кричит Испанец, перекрывая общий гул. – Меряемся трижды, ставка – десять бутылок!

Вила-Франка, как зовут Зе Мигела здесь, в Пенише, подошел к стойке за новой сигаретой. Оттуда он отвечает на вызов:

– Сегодня с тебя не тот спрос, уж очень ты распалился. Я-то считаю, в мужчине главное – не сила руки или обеих рук, а сила всего тела. Все тело – вот что важно. Не будь мы товарищами, мне бы пришлось сейчас спросить с тебя по-настоящему.

– Когда захочешь, – орет Испанец.

– Не когда захочу, а когда нужно будет. Когда нужно будет, тогда и перейдем к делу. Но сейчас ты не в форме, Антонио. Не тот случай, чтобы в драку лезть.

– Померяйтесь силой рук, – настаивает Ромуалдо.

– Готов проиграть десять бутылок! – кричит Антонио Испанец в приступе бравады: он чувствует, что противник сдал позиции.

– Ты уже проиграл три в карты и мог бы проиграть еще пять, – отвечает Вила-Франка.

– А сейчас ставлю десять!

– Меряться со мной силой рук – не бог весть какое дело, Тойно! Ты почти вдвое выше меня. Осилишь меня в любом случае! Но если тебе охота радоваться победе, я кусать себе локти не буду. Левая рука против левой руки. Три раза, как ты сказал. Пять бутылок пива за каждый раз!

Испанец требует, чтобы он повторил; он повторяет.

Люди, разделявшие их живым барьером, расходятся. Зе Мигел засучивает рукава, шевелит пальцами, выбрасывает вперед кулак, как перед рукопашной, затем подходит к двери, вглядывается в ночное небо с деланным интересом и возвращается к столу, где его ждет Испанец, уже упершись локтем в замызганную столешницу.

– Пятнадцать бутылок пива! Я готов проиграть пятнадцать бутылок пива, лишь бы ты понял, что я тебе друг.

– За игрой не разговаривают.

– Мы еще не начали.

Зе Мигел сразу сообразил, что в этом состязании его малый рост – преимущество, он слегка пригибается, шаркает подошвами по цементному полу, проверяя, не соскользнут ли ноги с точки упора, сгибает их в коленях, сгибает дважды, замечает, что рука противника подрагивает; резко подавшись вперед, пригибается, упирается локтем в стол и хватает Антонио Испанца за руку. Тот глубоко вдыхает воздух и улыбается, стискивает пальцы соперника в своих, словно в клещах, стараясь лишить их подвижности, и напрягает мышцы в ожидании, пока Ромуалдо сосчитает до трех.