Дмитрий Сазанский - Предел тщетности

На том конце долго не отвечали, и я в нетерпении стал вычерчивать синусоиды от камина к столу и обратно.

— Да, — послышался ее голос.

— Наташ, это я, — у меня почему-то запершило в горле.

— Какая ты свинья, Никитин, просто сил нет.

Возражать Наталье сейчас не имело смысла, тем более уточнять к какой именно категории свиней я принадлежу. В качестве оправдания мне пришлось повторить сказочку Петруччо, раскрасив цветастыми деталями, придуманными на ходу. Не скажу, что сумел полностью убедить Наталью, она не понаслышке знала о мужской солидарности. В конце замысловатого монолога я поинтересовался, как идут дела на подведомственной нашей семье территории.

Наташка шумно вздохнула, набирая воздух в легкие, видимо собралась-таки раскрыть тему классификации свиней, но в последний момент передумала, вспомнив что-то важное.

— Да! Совсем забыла, мне следователь вчера звонил.

Очередное упоминание о следователе, итак не вылезавшим из головы, застало меня врасплох.

— Чего он хотел?

— Тебя искал. Не скажу, чтобы слишком настойчиво, но что-то в его голосе мне не понравилось.

— А ты что?

— Ответила, что я не сторож мужу моему.

— А он?

— Никитин, что ты заладил как попугай, а ты, а он. Сам сидит за городом, шары в бильярдной гоняет, а я тут за него отдувайся, — Наталья немного выпустила пар и продолжила дурашливо — язвительным тоном. — Сергей Поликарпович желают вас видеть всенепременно в любом месте, в любое удобное для вашего высочества время. На мое робкое замечание, что вы скорее всего кушаете водку в какой-нибудь дыре, они-с уточнили, что мечтают лицезреть благородного дона Никитина в любом состоянии алкогольной интоксикации. Телефон для связи оставил, я на этот номер смсэску скину — и без перехода, — Что за любовь там у вас приключилась, не объяснишь доходчиво?

— Наташ, давай при встрече. Я тут еще несколько дней покантуюсь? — не дожидаясь ответа, я соврал, — слушай, тут по второй линии звонок, а телефон не мой. Давай закругляться.

Наталья не стала возражать, но неожиданно ворчливо добавила перед тем как отключиться: «Мне скучно без тебя, Никитин».

Несколько странное откровение после двадцати пяти лет совместной жизни. Никогда не понимал женщин.

Со стороны может показаться глупостью мое нежелание рассказать жене всю правду без прикрас, не заворачивая в упаковку, отделив брутто от нетто, как я давеча поступил с генералом, но Решетов, при всем моем распрекрасном отношении, был лишь случайным попутчиком, в то время как Наталья оставалась главным персонажем моего бренного путешествия, надеюсь, что до самого конца. Поверит Решетов или нет, что скрывать, меня волновало, но не настолько, чтобы это как-то кардинально отразилось на дальнейшем поведении. Я его сто лет не видел, от тоски не умер, случись что, покрутит генерал пальцем у виска, поставив окончательный диагноз, выгонит психа из дома, опасаясь потерять душевный комфорт, неприятно, но не смертельно, беды особой не случится. Мне не составит труда и дальше его не видеть, ничто в душе не шелохнется, кроме досады непонимания — он в одиночку побежит трусцой по аллеям парка, а я залезу в кусты играть в свое домино. Расскажи я правду Наташке, ее реакция на басню про зоопарк нечистой силы меня касалась непосредственно — если жить с негодяем женщины согласны, то с болваном? — издержки становятся неподъемны.

При всех моих атеистических вывертах я тем не менее оставался в гранитной уверенности, что браки заключаются, пусть не на небесах, но по велению свыше, в чем неоднократно убеждался. Недавно, был такой грешок, я подслушал беседу жены с приятельницей, которая ненавидела меня всеми клеточками вагинального организма. Женщины немного выпили, обменивались мнениями в соседней комнате громче обычного, уверенные, что я сплю мертвым сном, хотя временами шикали друг на друга, замирали, присушиваясь к шорохам, переходили на шепоп. Подруга Юлия, после первого и единственного неудачного замужества поставившая жирный крест на мужской половине человечества, удивлялась не столько терпению Натальи, сколько самой возможности жить с таким паразитом, как я.

— Да он тебе всю жизнь изменял направо и налево, — резала правду Юлия, открывая глаза моей жене.

Тут она явно перегибала палку, говоря сухим языком статистики, ошибалась в подсчетах. Я женился на Наталье вдоволь перебесившись, она носила нашего сына, после рождения которого мне поневоле пришлось погрузиться в ворох забот, далеких от амурных похождений на стороне. Ночи я проводил дома, отпуск с семьей, так что половину жизни можно смело вычеркнуть. Когда нерушимым Союз в одночасье сложил крылья и рухнул камнем вниз, оставив население в роли изнасилованной проститутки, которую попользовали, да забыли заплатить, мы с Натальей нянчили уже двух отпрысков, что тоже не располагало к безумным загулам, если подходить ответственно к воспитанию подрастающего поколения. В ответственности же нет ничего экстраординарного — это сродни инстинкту, так поступали все мои знакомые, имеющие детей. Ей богу, тот, кто постучался в ворота девяностых, обладая таким счастливым багажом за плечами, поймет меня без лишних объяснений.