Дмитрий Сазанский - Предел тщетности

Притяжение городских огней не помешало Рите летом прошвырнуться на родину (пусть малышка вдохнет запах родного края), сначала на месяц, растянувшийся до сентября, а в следующий раз на полгода с мая по октябрь. Макар и виду не подал, что его такая жизнь напрягает, хотя ежу понятно, что присутствие нелюбимого мужа со скрипом терпят полгода, чтобы потом оторваться вдали на полную катушку, учитывая суммы, посылаемые супругом на «пропитание», запредельные даже по московским жирным меркам.

Когда отдохнувшие Рита с дочкой в очередной раз вернулись под крыло мужа, Макар, со слов его матери, совершенно случайно залез в ноутбук жены и обнаружил фотографии, а также переписку с неким Николаем, из которой он узнал всю нелицеприятную правду о себе и поразился, насколько он заблуждался, считая себя приличным человеком. Фотографии же поведали потрясенному Макару о скрытых талантах его супруги по части группового секса, об ее умение обсуживать одновременно нескольких товарищей к обоюдному удовольствию, судя по лицу искусницы.

Мне кажется, что не фотографии, а именно переписка, оскорбила Славку до глубины души, особенно те ее части, где Рита обсуждала с любовником счастливое будущее на деньги Макара, хотя могу и ошибаться.

Прозрение наступило резко, как и любовь, и снова обманутый супруг повел себя более чем странно, по крайней мере, в глазах окружающих — вместо того, чтобы кардинальным образом разобраться с женой, Славка уехал за город и запил.

Когда через месяц он вынырнул из запоя и вернулся в Москву, то обнаружил жилище пустым и разграбленным — жены и след простыл, она укатила с дочерью на родину, прихватив из квартиры все, что показалось ей ценным. Список украденного еще раз подтвердил, что Рита была птицей мелкого полета с куриными мозгами, поклевала по мелочи, а амбар с зерном остался цел. Да и что значат деньги и цацки, когда Макара лишили самого главного — дочери.

И опять хладнокровный в делах председатель правления выкинул финт достойный отдельного описания — связался с проходимцем адвокатом, которого никто не знал и затеял два процесса — бракоразводный и о похищении дочери, гражданки России. Все, что творилось с моим другом после встречи на Ленинградском вокзале, не поддается логическому объяснению и приди бы друзья Макару на помощь, последствия не оказались бы столь драматичными. Одних остановила чрезмерная деликатность, другие на каком-то этапе просто махнули рукой, считая — раз человек желает утонуть, то кричать с берега, чтобы он не заплывал за буйки бессмысленно, только горло надорвешь, да душу вымотаешь. Я, несмотря на устные затрещины Натальи, не хотел вмешиваться в события из-за отсутствия здравых мыслей в моем котелке по части мутных глубин душевного непокоя. Конечно, Макар находился в запущенной стадии любовной болезни и не стал бы следовать ничьим советам, но, возможно, они бы чуть скорректировали линию поведения умалишенного.

Адвокат предложил Макару уладить дело полюбовно и договориться с женой путем опять-таки финансового вливания, несколько раз ездил на Украину и возвращался не солоно хлебавши. Я лично считал, что он никуда не ездил и тупо тянул из Макара деньги.

Не добившись успеха в переговорах, проходимец намекнул, что вопрос можно решить хирургически и у него есть знакомые, готовые за соответствующую мзду помочь отцу обрести дочь, а заодно и проучить изменницу супругу. Видимо он до такой степени запудрил мозги клиенту, что Славка согласился. Адвокат сообщил время, место и сумму, а сам предусмотрительно самоустранился. При передаче денег Макара и взяли, с шумом, помпой и телевидением в засаде — скандал на весь белый свет.

А дальше уже рутина — статья, суд и приговор — семь лет общего режима. И опять мнения разделились — одни подозревали (на таком повороте настаивала родня Макара), что корни неприятностей связаны с банком, а жена лишь дымовая завеса, и он перешел кому-то дорогу, остальные, в том числе и я, оставались в железобетонной уверенности — так легла масть, и опера вовремя подсуетились, чтобы срубить галку за раскрытие. Спорщики сходились только в одном — первый адвокат Макара — гнида подколодная, засланный казачек, «и вашим, и нашим за три рубля спляшем».

В нашей ласковой стране кого не поскреби — если не сам отмотал, то уж в родне обязательно окажется сиделец, поэтому не удивительно, что окружающие отнеслись к приговору Макара понимающе — с кем не бывает, а фемида не только слепа, но и больна на всю голову. В банке сохраняли ледяное спокойствие, по своему проявили сочувствие и не стали ворошить грязное белье.