Антон Сорокко - Aprositus (Ненайденный)

На мгновение он действительно усомнился, говорила ли девушка вообще, поскольку верил в то, что обострённое в минуты опасности сознание может обладать телепатическими способностями. Но затем рассудил, что в подобной ситуации это была вполне ожидаемая фраза и он, скорее всего, подсознательно перевёл непонятную абракадабру, на которой говорила дочь туземного вождя.

Двое беглецов уходили всё дальше в заросли. Герман пытался восстановить ход событий и проанализировать случившееся.

«Так, всё по порядку, – рассуждал он про себя. – На деревню напали трое неизвестных. Нейтрализовали охранника. Шуметь не боялись, значит, были уверены, что в деревне никто не проснётся. Откуда такая уверенность? Современные люди, жившие в племенах Южной Америки и Африки, утверждают, что у индейцев слух развит намного лучше, чем у цивилизованного человека: слух действует избирательно и ограничивается тем, что каждому конкретному человеку необходимо слышать. Сами по себе уши могут слышать намного больше звуков, чем те, которые мы воспринимаем, но нервная система отсеивает ненужное, и некоторые слышимые звуки просто не доходят до сознания. Именно поэтому индейцы, привыкшие прислушиваться в джунглях к опасностям и движениям дичи, могут слышать голос человека, разговаривающего в километре от них. Здесь на острове цивилизацией вроде бы тоже народ не оглушен. Почему же эти трое не стесняясь шумели и так спокойно себя вели? Каким-то образом всех оглушили? Усыпили? Использовали усыпляющий газ? Но откуда у гуанче газ? Не стыкуется. Ладно, об этом позже».

«Вопрос главный: кто нападал? На данный момент ясно только одно: эти трое – киднэпперы, похитители людей. Приходили они за мной и Андреем. В этом сомнений нет, потому что в противном случае вместо Андрея могли бы унести, допустим, того же дозорного у костра. Но его они не взяли. Значит, им были нужны мы».

«Вопрос третий. Мне это померещилось или у одного из них на запястье, действительно, были часы!?»

«Из всей этой истории напрашиваются два вывода, – Герман невесело хмыкнул. – Первый: они ещё вернутся за мной. Только вернутся уже не так открыто, потому что деревня отныне будет настороже. Вывод второй: пещеру, в которой мы с Андреем спали, обнаружили очень быстро, в течение нескольких минут, пока меня не было. Следовательно, налётчики знали, что нас поселили в деревне и знали, в какой именно пещере мы остановились. Это, в свою очередь, значит, что кто-то нас выдал. Кто мог это сделать? И почему? Или мы кому-то на этом острове перешли дорогу, раз за нас так серьёзно взялись?»

Герман на ходу сосредоточенно тёр рукой заросший щетиной подбородок, что всегда делал в минуты напряженной работы мысли. Сам он этой своей особенности не замечал, зато его коллеги по этому жесту всегда знали, что их начальник близок к какому-то конструктивному решению.

«В принципе, выдать нас мог кто угодно: о нас знала вся деревня, да, наверное, и все остальные селенья на острове, если таковые, конечно, на острове имеются. Поссориться мы успели только с теми тремя туземцами, одного из которых Андрей повалил в драке. Любой из этих троих вряд ли испытывает к нам большую симпатию, но среди налётчиков их не было. Кому ещё мы здесь мешаем? Самому вождю? Может быть. Старику Гуаньяменье? Возможно. Эти двое могут опасаться, что мы с Андреем миссионеры какого-нибудь нового порядка и что можем внести смуту в неискушенные сердца, возмутим спокойствие. Но с другой стороны и у вождя, и у Гуаньяменье уже была возможность с нами расправиться. Зачем было ждать до утра? Или они не решились сделать этого прилюдно? Сомневаюсь, что в первобытном племени есть необходимость демонстрировать демократическую гуманность. Скорее всего, это был кто-то ещё».

Мысли вихрем проносились в его голове, отыскивая всё новые странности и вопросы:

«Почему эта девушка не попыталась поднять тревогу, когда увидела киднэпперов, а вместо этого наблюдала за происходящим из укрытия?.. Как же всё-таки эти трое могли усыпить всю деревню?.. Почему нас не убили, а хотели именно похитить?.. Что с ними собирались делать впоследствии?.. Что предпримут сейчас налётчики, чтобы отыскать меня?.. И куда, чёрт возьми, его ведёт эта девушка?»

На горизонте занимался несмелый рассвет. Позади оставались тревожно полыхающий костёр, разбуженные жители деревни и тайна всего произошедшего этой ночью, единственными свидетелями которой стали дочь вождя и спасенный ею чужеземец.