Джим Шепард - Книга Аарона

– Уговор есть уговор, – ответил один из парней.

– Это они согласились на ваши условия. А я ни с чем не соглашался, – сказал Борис, и, по словам Лутека, они обменивались любезностями, и те парни даже начали им угрожать, но в конечном итоге испугались многочисленных патрулей, которые сновали туда-сюда. Он сказал, что Борис держал всех так, как будто даже не замечал полицию, пока не получил, что хотел: не только дополнительный мешок картошки, но и немного розенкового вина [7]. И тем, и другим он поделился со всеми нами.

ЗА УЖИНОМ ОТЕЦ СКАЗАЛ, что ему кажется: куда бы он ни шел, за ним непременно следуют немецкие солдаты. Мама переполошилась и спросила, с чего бы это, и он сказал, что не имеет ни малейшего понятия.

Семья Бориса тихо переговаривалась в задней комнате, и отец предположил, «может, они замышляют переворот».

Мама в который раз подняла вопрос о том, чтобы достать арийские документы, и сказала нам, что невестка Черняковых заверила ее, будто бы это вполне реально и не так уж дорого, но когда она назвала сумму, отец так громко воскликнул: «И это за каждого человека?», что ей пришлось на него шикнуть. Она сообщила, что именно столько стоит свидетельство о рождении вместе с удостоверением личности. Она добавила, что можно найти дешевле, но те выглядели подозрительно даже на первый взгляд.

Отец спросил, как, по ее мнению, нам питаться, пока мы будем копить такую громадную сумму денег, и с кем связываться, чтобы попросить о помощи на той стороне, или мы будем там одни-одинешеньки. Он указал на меня и спросил: «И ты думаешь, этому удастся сойти за арийца?» Он ей напомнил, как она сама говорила, что стоило мне раскрыть рот, во мне сразу слышно еврея.

Мама с грустью посмотрела на меня и сказала: «Аарон, что ты об этом думаешь?»

– Я думаю, что нам и здесь вполне сносно живется, – ответил ей я. Я чувствовал, как у меня горят уши.

– Ну вот, – сказал отец. – Даже он думает, что нам лучше остаться.

Мама сказала, что спросит у моих братьев, когда те вернутся, но по ее интонации уже можно было понять, что она сдалась.

А братья так и не вернулись домой, потому на улице у входа в нашу квартиру их подобрали солдаты с желтыми полицейскими и отправили в рабочие батальоны. Мы слышали крики, но не поняли, что произошло. Мама оттолкнула меня от окна, а потом прибежал сосед, чтобы рассказать о случившемся. Она сказала, что один мужчина вытащил деньги из кармана и дал немного каждому солдату и полицейским, поэтому они его отпустили.

Она решила, что их забрали в Юзефув [8]. По крайней мере так сказал один из полицейских. Отец вытащил все деньги, которые хранились у нас в заначке, и выскочил, пытаясь догнать их прежде, чем они доберутся до полицейского участка. Я ринулся за ним. Время приближалось к комендантскому часу.

Колонна маршировала бегом, а желтые полицейские шли позади, покрикивая и стукая толстыми палками тех, кто отставал. Немцы впереди то и дело оглядывались, и тогда крики и битье усиливались.

– Послушайте, – выкрикнул отец, когда подбежал достаточно близко к последнему желтому полицейскому.

– Убирайся, если не хочешь к ним присоединиться, – предупредил его полицейский. Отец отстал, но я вырвал деньги у него из руки и побежал вперед, потому что заметил впереди Лейкина.

– Вы только посмотрите, кто тут, – сказал Лейкин, когда я упал на ступеньку рядом с ним. – Что, хочешь пойти в трудовой лагерь? А где мой ловильный крюк?

– Я нашел один прекрасный экземпляр, – сказал я ему. – Но у меня к тебе тоже предложение. – Я показал ему деньги, которые прятал под подкладкой пальто.

– Кого спасаем? – спросил он. Я указал на братьев, которые стояли в нескольких рядах впереди. Поглощенные горем, они до сих пор нас не заметили. – А какая мне от этого польза? – добавил он.

– Получишь еще больше этого, – сказал я ему. Правда, насколько мне было известно, у нас не осталось больше ни гроша.

Он заставил нас промаршировать еще квартал, просто чтобы меня помучить, и после этого что-то сказал сопровождавшему полицейскому, они оба ушли вперед, вытянули моих братьев из шеренги и оттащили назад к отцу, который издал такой вопль счастья и облегчения, что чуть не сдал нас всех с потрохами.

– МНЕ НУЖНО ДОСТАТЬ ЛОВИЛЬНЫЙ КРЮК, – сообщил я Лутеку.

– Ловильный крюк? – переспросил он. – На что тебе понадобился ловильный крюк?

Мы опять стояли у старых добрых ворот на улице Лежно, прижимаясь друг к другу, чтобы согреться. Шел снег. Лутек пытался восстановить нашу старую договоренность, но друг его отца с трудом справлялся с горой уже имеющихся сделок, поэтому заставлял нас ждать. Лутек беспрестанно втягивал сопли и затем выплевывал их, наблюдая, как они застывают. Наши башмаки вымокли насквозь и расползались, и мы притопывали на месте.