Олег Красин - кукла в волнах

— Наркотики? Кому они нужны, здесь, в Союзе? — усомнился Кузовлев.

— Не скажи! — возразил парторг, — если везут, значить есть спрос. И потом, думаешь, западные разведки не работают над разложением нашего общества? Наверняка придумали какую-нибудь пакость.

Выслушав парторга, Юра поднялся со своего места, делая вид, что ему надо куда-то идти. Мы все вместе вышли из кабинета начальника клуба и пошли к лестнице, чтобы спуститься со второго этажа и пойти к выходу. Спускаясь Петров, продолжал говорить, думая, что его речь нас сильно интересует.

— Знаете, как я в училище еще курсантом практиковал переписку с девушками. Брал томик какого-нибудь писателя, у которого были изданы письма и переписывал их, естественно с небольшой обработкой, так сказать осовременивал. Потом отправлял девушкам. Эффект, скажу я вам, потрясающий.

— Все девушки были твои? — поддел его Кузовлев.

— Почти. Да и какая устоит, если ей изысканно написать о любви. Ты бы устояла? — обратился он к Лиде.

— Я?…Нет. Если бы кавалер подошел, поцеловал ручку, сказал что-нибудь такое, чего я бы не поняла, но отчего дух бы захватило, вот тогда да, тогда я бы пошла за ним хоть куда. А так всё больше норовят подойти и пощупать попу, — и она выразительно посмотрела на Юру.

Тот смешался и, поскольку мы уже вышли на крыльцо, сказал:

— Черт, совсем забыл, надо же готовить машину за фильмами в Ростов. Меня там водитель ждет.

Мы тоже пошли по своим делам: Петров в штаб батальона, в свой кабинет, а я… я сделал вид, что направляюсь в казарму, а сам сел на скамейку возле клуба. Готовиться к итоговой проверке не хотелось. Всё равно будет одно и тоже: построение на аэродроме, строевой смотр, проверка внешнего вида солдат и финальное прохождение строем. Потом проверят политзанятия. В течение недели, как обязательное блюдо на обед, будет подъем по сигналу «сбор» где-то под утро. Что еще? Конечно стрельба и так, разные мелочи, вроде военной топографии или медицинской подготовки.

Оценки проверяющих, насколько я себе представлял, зависели от гостеприимства нашего местного начальства. Всё довольно банально и скучно, из года в год одно и то же.

Решив все-таки проверить порядок в ленкомнате, я побрел в казарму. Навстречу мне шел старшина Винник, как всегда, покручивая свой длинный рыжеватый ус. Вначале я подумал, что он находится в своём обычном состоянии, то есть легком подпитии и потому так весел, но, как выяснилось, он веселился по другому поводу:

— Слышь, замполит, — сказал он, лукаво улыбаясь, — пошел я за Мишкой-слесарем, чтобы тот краны в умывальнике посмотрел перед проверкой. А мне говорят, что он дома сидит, в запое. Тогда, думаю, дай-ка проверю, там ли он. Иду к нему на пятый этаж, ну ты знаешь, где он живет — в одиннадцатом ДОСе. Дверь открыта. Захожу и слышу какой-то непонятный стук в ванной комнате. Открываю дверь в ванную и вижу Мишку.

— Что, краны потекли? — спросил я, подозревая, что наш слесарь был сильно не в себе.

— Ага! Мишка сидит в пустой ванной и молотком бьет по её краям, отбивая эмаль. Я ему говорю: «Ты чё, сдурел, совсем мозги пропил?» А Мишка посмотрел на меня так серьезно и отвечает: «Не мешай, я чертей отгоняю». «Каких, — спрашиваю, — чертей?» «А вон видишь, они из-за ванны выглядывают, — говорит он, — я их по лапкам, по лапкам…» Тут-то я, наконец, понял, что означает выражение «допиться до чертиков». Наш мужик если и начинает пить, то всерьез и надолго, — старшина многозначительно посмотрел на меня, словно я собирался уйти в запой.

— Часто с ним такое? — спросил я.

— Где-то раз в полгода. Прошлый раз, когда я заходил к нему, он ползал по комнате.

— Тоже от чертей скрывался?

— Да нет, полз к балкону, чтобы его закрыть, потому что боялся, что в стоячем положении просто вывалиться с него, как куль. А так он парень нормальный, руки растут откуда нужно. Только вот эти запои…

Мы еще посмеялись над слесарем. Я и без слов Винника знал, что у Миши были золотые руки, такого выгонишь, а замены не найдешь.

Незаметно, приближался конец дня. На совещание в штаб ушел Косых, а аэродром поехал сдавать Гуторин, вернувшийся накануне с лагерного аэродрома. Издалека я увидел, как по дорожке к штабу полка, где находился узел связи, неторопливо шла Илона. Я не знал, что нам делать дальше. Жизнь — это не завлекательный роман: завязка, кульминация, развязка. Бывает, что кульминация не всегда ведет к развязке, а развязка может никогда не наступить. Одно я мог для себя определить точно — меня не тянуло к этой девушке, так, как тянет влюбленного — мы встречались просто так, чтобы провести время.