Мария Поледнякова - Как вырвать киту коренной зуб

Ему вспомнилась Анна и вчерашний день. Но в это мгновенье поднялся ветер, сотрясая мокрые кроны деревьев, сразу потемнело, в нескольких окнах школы зажегся свет. Пока не разразилась гроза, Любош заторопился под навес бензоколонки. С опаской поглядывал он то на небо, то на часы. Где-то около половины первого гроза перешла в затяжной дождь, и Любош вернулся в парк.

Около часа из школы умчалась стайка детей. Красный автобус, с которого ручьями стекала вода, клаксоном объявил о своем прибытии на станцию. Ребятишки пробежали мимо Любоша, набились в автобус, и он отъехал. Любош снова вспомнил Анну. Нет, она все-таки не права. Надо в это дело внести ясность. Он был убежден, что это ему удастся. Вот только бы не прозевать Вашека.

И едва он повернулся к дверям школы, как сразу его увидел. В дождевике и с ранцем на спине Вашек мчался вдоль кустов. Ошибиться Любош не мог, он узнал его по большому помпону на шапке. На повороте Вашека обогнал мальчик поменьше в дождевике с капюшоном, и оба понеслись по дороге, ведущей к бензоколонке. Метров в десяти от Любоша мальчики остановились.

– Гляди-ка, папа точен как часы! – выкрикнул маленький смуглый мальчуган и вырвался вперед.

За ним летел и Вашек. Любош улыбнулся и зашагал ему наперерез. Только в последнюю секунду Вашеку удалось увильнуть; он обогнул Любоша прямо по луже и побежал к переходу.

На другой стороне остановилась цистерна с молоком. Мальчики исчезли в кабине, а Любош еще долго стоял под дождем.

Вторая главная репетиция окончилась в три часа, двадцать минут длилось обсуждение, и когда Анна наконец приняла душ, было уже без четверти четыре. Она быстро натянула на себя блузку, торопливо застегнула пуговицы на коричневой твидовой юбке: надо успеть с Вашеком в кино на полшестого. В перерыве она сбегала за билетами на Вацлавскую площадь, потому что бессонной ночью решила, что будет лучше, если Вашеку ничего не объяснять, а им обоим все поскорее забыть.

– Знаешь, кто позвонил мне сегодня утром? – В ее уборную вошел Индржих и закрыл за собою дверь. – Твоя мать.

Анна, развешивая мокрые полотенца, недоверчиво оглянулась, но, взвесив все, поняла, что Индржиху нет смысла выдумывать такое.

– Ты даже не спросишь, чего она от меня хотела?

– Могу себе представить, – сказала Анна и потянулась к кушетке за халатом. – Чтобы ты развелся.

– РАЗВЕЛСЯ? – удивленно повторил Индржих.

Анна ответила не сразу. Ей не хотелось оправдываться.

– Иногда приходится лгать и родителям, чтоб оставили в покое, – наконец сказала она. – Иначе я не смогла бы избавиться от досужих расспросов, почему ты на мне не женишься. Моя мать слишком старомодна, знаешь?

Анна сама себе удивлялась: так беззаботно говорить о вещах, мучивших ее столько лет! Верно, это потому, что я чувствую себя лгуньей, пойманной с поличным.

– Значит, она будет рада, если мы поженимся, – заключил Индржих. – Я правильно понял?

– Какое это имеет значение? – нетерпеливо бросила Анна. Господи, куда запропастились эти проклятые билеты? Она уже обшарила сумку, корзинку, туалетный столик.

– А ты бы хотела? – спросил Индржих, обняв ее сзади за талию.

– Четыре года назад я ни о чем лучшем и не мечтала, – ответила Анна с иронией и попыталась отстраниться от него, но Индржих не отпускал ее.

– А сейчас? – Он помолчал. – Уже не хочешь?

– Боже мой! – взмолилась Анна. – И обо всем этом надо говорить непременно теперь? – Резким движением она вырвалась из рук Индржиха. – Мало мы наобнимались за время репетиций!

В большом зеркале она увидела, как Индржих стоит, опершись о стену возле двери.

Наконец-то! Вот они где, злополучные билеты! Она потянулась, чтобы вытащить их, и тут стукнула дверь. Анна резко обернулась. Зеркало не обманывало. Они стояли здесь оба, каждый по другую сторону открытых дверей.

– Я ждал у школы два часа, – проговорил глухим голосом Любош. Руки его были засунуты в карманы, пальто насквозь промокло, с волос стекала вода.

– И что? – нервно спросила Анна.

– Ничего, – ответил Любош. Его не очень-то устраивало, что они тут не одни.

– Я тебя предупреждала, – укоризненно проговорила Анна и с несчастным видом тряхнула головой. В нерешительности умолкла, и Индржих наконец-то сдвинулся с места. – Я ведь знала, что Вашек этого не поймет.

Она видела, как они расходились у двери, ни один не глянул на другого. Любош подождал и закрыл за Индржихом дверь.

– Мне можно к вам прийти?

Анна не отвечала. В душе она злилась на себя, что не догадалась их представить.