– Вот всегда так. Не слушает молодёжь старших, а потом сама же и страдает, – продолжал нравоучать Витёк.
За спиной у кума в будке зашуршала огромная пыльная побитая мышь – я. По-пластунски я выполз из будки, вывалился на чистый воздух. Снова на карачки – плюх! Медленно приподнялся, сфокусировал взгляд на кроссовках. Нетвёрдой поступью упёрся в тротуар. Видимо, у кумушкина вестибулярный аппаратище покрепче моего. Вон, смотрите, стоит, отряхивается, уже и не качается. Удержав равновесие, я робко выпрямился… Есть. Ура! Под ногами незыблемо протянулся тротуар.
Христофор Колумб, старина, как я тебя сейчас понимаю!
***
Про всяк случай попросив Витька немного обождать, мы с кумушкиным отправились на рынок. Зообазар бурлил своей воскресной жизнью. Кого тут только не продавали! Тут тебе и цыплята (нужно кума поддеть, может, нужны?), и рыбки, и щенки. Котята, крысы. Павлин вон сидит, важный такой, хвост распушил. Для посетителей старается. Сколько за павлина хошь, мужик? Сколько-сколько? Пятьсот баксов? О-о-го! Не-е-е, павлин нам точно не нужен. Протискиваясь в толпе, идём с кумом дальше, вглубь рынка. Идём, и шарим глазами по рядам, где тут россыпи драгоценные, хомячьи, затаились.
– Ку-у-умэ, – дёрнул я Иваныча за мизинчик. – Ты видишь где-нибудь точки с хомяками? Я что-то не вижу. Сидит, хомячок, бедолага, у какой-нибудь злой торгашки, ждёт не дождётся. Где кумушкин, мол, пропал? Когда придёт, домой заберёт?
Искусно маневрируя в толпе, кум пыхтел где-то сзади меня. И подозрительно молчал. Я продолжал разглагольствовать:
– Хомячо-о-ок! Где же ты, а? Где ты, единственный? К тебе рвётся раненое сердце Иваныча!
Кум уже давно должен был ответить какой-нибудь острой отговоркой, но он почему-то не реагировал. Сохранял обет молчания. Неспроста всё это. Ой, неспроста! Так и есть. Я-то думал, поездка в будке – последнее на сегодня потрясение. Ан нет! Как не заладятся сутки, так и идёт кувырком целый день.
– Ку-у-ум, – тронув меня сзади за локоть, полушёпотом просипел Иваныч.
– А-а-а, – таким же полушёпотом откликнулся я.
– Тут это…
– Хомяков нашёл?
– Не-е-е… У меня это… проблема. Я это… деньги дома забыл.
Я резко остановился.
– Как забыл?
– Вот так. Забыл! И всё. Портмоне во внутренний карман пиджака спрятал. А пиджак-то переодел. Оно там и осталось. А у тебя что, тоже нет? Ну, какого-нибудь вшивенького полтинничка, а? Или стольничка?
Я был в шоке. Получается, напрасно летали по будке. И теперь уже точно было не весело.
– Представь себе, кумэ, нет стольничка! И полтинничка, и десятки тоже нет! Я и бумажник-то не брал. На кой он мне? Кум! Вот теперь нам полный кирдык, отвечаю! Мало того, что хомяка не купим, так ещё и поездка обратно… как тебе, а? Я-то думал, что мы отпустим Витька и вернёмся обратно на такси… Что, совсем денег нет?
– Вообще…
– О, небо! – отчаянно вскинул я руки к облакам, беззвучно прошамкал несколько кое-каких слов и двинулся вдоль рядов. Кум поплёлся за мной. – Полный капец! Обратной поездки мы не перенесём. Точно, не перенесём! С другой стороны, как домой без денег добираться? Хорошо ещё, что Витька притормозили.
– Кум, ну хватит ворчать, – виновато пробормотал Иваныч. – Ну что я, специально, что ли?
– Да ладно, чего там! Проехали. Уже и поворчать нельзя. Скажи лучше, Иваныч, что дальше-то делать будем, а? Может, у Витька спросить?
Кум глубоко задумался. В будку ему тоже не хотелось.
– Спросим, конечно. А если и у него нет?
– Ну, тогда я нас поздравляю. Домой в будке приедут две великолепные отбивные.
Пока размышляли, подошли к нужному ряду. Нашли точку с хомяками. Осмотрелись. За прилавком восседал мужик лет пятидесяти с характерной внешностью. Бурое подплывшее лицо, затёртый тоненький пиджачишко, коротковатые штаны, рваные сандалии, прыгающие руки. Неопохмелённый, злющий – ужас! Маленькими глазками зыркает, чешется весь, замызганную кепку-аэродром по брови натянул. Вижу, а у него в небольших картонных коробках – то что нам надо. В одной коробке копошатся крыски. В другой барахтаются декоративные мышки-альбиносы. В отдельном квадратном лоточке, словно драгоценный подарок, дремал толстенький, с плюшевой пепельной шёрсткой хомячок. Такой масенький, такой классный! Лапки тёмненькие, грудка белоснежная, носик влажный, чёрный. Симпатяжка! Я даже сам проникся. Слышу, Иваныч рядышком запричитал:
– Кумэ-э-э, вот он! Вот! Единственный остался. И такой бомбовский! Пе-е-епельный. Хока назову…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу