Ксения Спынь - Чернее, чем тени

С уверенностью Лаванда заключила, что Китти ей всё-таки неприятна и несимпатична — не важно, была она «своей» или нет.

Но, пожалуй, пора уже уходить отсюда. Лаванда двинулась сквозь толпу куда-нибудь, где было бы поменьше народа, чтоб рассмотреть боковой выход или хоть какой-то выход, кроме главных ворот. Это оказалось нелегко: люди теснились поближе к помосту и были очень недовольны, что их раздвигают. Наконец, удалось выбраться на более менее свободное место, но правая рука застряла между стоящими, браслет зацепился то ли за сумку, то ли за молнию… Лаванда рванула рукой сильнее и высвободилась, но нить, скрепляющая перья, лопнула, и белые пёрышки разлетелись по воздуху.

Далеко они не улетели — упали тут же, под ногами. Лаванде вовсе не хотелось терять их — свидетелей стольких её лет — и она присела на корточки, чтоб собрать перья. Одно, два, десять… Вот и все (или почти все) у неё, надо будет только скрепить потом заново. Лаванда спрятала их в карман и, почувствовав вдруг на себе чей-то настойчивый взгляд, вскинула голову.

Поодаль, шагах в пяти от неё стояла Нонине. Не фотография, даже не глюк — живая всамделишная Софи Нонине.

Она стояла у стены старого здания и смотрела на Лаванду с неодобрительным подозрением. Лаванда, уставившись на неё, замерла на месте. (Что теперь делать, надо куда-то бежать, когда бежать невозможно, или прятаться, но где, да и поздно, но что-то же надо делать…)

Минуту или две они смотрели друг на друга молча. Затем Софи плотнее укуталась в плащ из крысиных шкурок, отвернулась и, больше не поворачиваясь, прошествовала в сторону помоста. Её длинное чёрное платье шелестело по земле.

Выйдя из ступора, Лаванда подскочила и бросилась прочь.

Остановившись только за углом, она прижалась спиной к стене — в попытке слиться с этой стеной, стать невидимкой. Кровь стучала в висках одной только мыслью: «Она меня видела, она меня видела…»

«Успокойся, вы всего лишь встретились взглядами».

«Это она !»

«Эй, — пришло вдруг в голову, — да ведь она и не на тебя, скорее всего, смотрела. Она же правительница, она смотрела на всех сразу… А тебе показалось, что только на тебя».

Лаванда хотела было поверить, но память её была упряма и говорила обратное. «Нет, она смотрела именно на меня!»

Хотелось только рвануть отсюда и бежать куда-нибудь — прочь из города, за полярный круг — всё равно, куда.

«Ну, даже если и так, Лаванда… Во-первых, совсем не обязательно, что она будет что-то делать по этому поводу. Даже, скорее всего, что не будет. Поэтому бежать совершенно незачем. Ну а если вдруг случится маловероятное и она всё же решит что-то предпринять… То, видимо, она уже предприняла. И тогда, будем честными, тоже бежать незачем».

Что ж, разумно. Немного успокоив загнанное дыхание, Лаванда осторожно огляделась по сторонам. По правую руку остался Турхмановский парк, оттуда долетал ещё шум и звуки оркестра, но в этот проулок люди не заходили. Слева, поодаль, открывались городские проспекты. На них было полно патрулей, Лаванда разглядела. Но, если двигаться не проспектами, а крохотными узкими улочками… Да, пожалуй, так удастся уйти незамеченной.

Она прошла немного, стараясь не срываться на бег, ведь всё нормально, она здесь просто гуляет, и совершенно незачем кому-то её преследовать… Лаванда достигла так второго переулка. Тут её нервы не выдержали, и она побежала.

Софи дошла до помоста со смутным ощущением, что она только что думала о чём-то важном и что-то хотела сделать в связи с этим. Но что это было, она сейчас абсолютно не помнила. Ладно, попытается вспомнить потом, после конференции.

— Разумеется, никакие меры не затронут добропорядочных и законопослушных граждан, но следует помнить, что добропорядочность не терпит пассивности, а гражданский долг проявляется не в отсутствии нарушений, а в своевременном реагировании на изменяющиеся реалии, — скороговоркой говорила Китти. Заметив краем глаза Софи, которая как раз взбиралась по лесенке, она с той же милой улыбкой и практически без паузы продолжила. — Правительница Софи Нонине удостоила нас сегодня своим присутствием. Её Величество хочет лично говорить со своим народом, без барьеров и посредников. Поприветствуем же нашу Правительницу!

Раздались громкие овации и восторженные крики, грянул оркестр — на этот раз тяжёлые и величественные звуки, часто звучавшие на разнообразных государственных мероприятиях, они стали уже практически вторым гимном. Китти, послав последнюю улыбку зрителям, хотела было легко и незаметно ускользнуть, как она всегда делала при появлении на сцене самой Нонине, но Софи цепко уловила её руку.