Ксения Спынь - Чернее, чем тени

Ключ ей не дался. Он был совсем рядом, она даже несколько раз ударила по нему кончиками пальцев, но длины руки чуть-чуть не хватало. Если бы немного отодвинуть шкаф… Нет, сейчас у неё явно не хватит сил.

В отчаянии и ярости Софи поколотила рукой, силясь хоть за краешек уцепить ключ, но только взбила пыль, которая поднялась в воздух, набилась в нос и рот, от которой слезились глаза, будто и без того не хватало проблем, будто бы всё вокруг не начинало тонуть в черноте, будто бы боль в руке не переливалась в голову и не ходила в ней огненными кругами…

Почти так же она когда-то тянулась за револьвером, только, закончись всё тогда, это было бы героично и красиво. А сейчас будет смешно и очень тупо: великая правительница заканчивает в пыли, за шкафом, потому что ранее кто-то в порыве истерики забросил туда ключ. Чексин и ко, а также вся остальная отчалившая братия изрядно бы посмеялись.

Да они и так смеялись — скопились бесплотными тенями в кабинете, толклись в углах, на стульях и в складках штор, сидели на её столе, болтали ногами и смеялись — смеялись, как глупо она умирает. И нет, никто не придёт сейчас и ничем не поможет: Кедров уже не здесь, а Китти она отослала сама. Если Софи и обнаружат, то очень нескоро.

Наконец каким-то невероятным образом она дотянулась до ключа и вытянула его наружу. Время ускользало с каждой секундой, Софи подскочила и рванулась к ящику. Почти вслепую уже она нашарила ключом замок, повернула два раза и добралась до заветного пузырька. Когда пробка выдернулась, часть таблеток рассыпалась по полу, но часть Софи всё же закинула в рот. Давясь, она проглотила их и, без сил опустившись на пол, привалилась сбоку к ящику стола.

Ей всё ещё было довольно дурно, но, кажется, агония отменялась. Тяжело вдыхая воздух, Софи приоткрыла глаза. Чернота перед ними постепенно рассеивалась, и скоро проступили привычные очертания кабинета. Софи узнала их, огляделась по сторонам. Никаких теней тут больше не было.

«Небось, обрадовались? Думали, всё? Обломайтесь. Со мной вам так просто не справиться».

Рациональная часть разума была однако настроена более скептически и более трезво оценивала факты.

«Похоже, ты подыхаешь», — сказала она.

— Ни фига, — Софи поднялась и тяжело оперлась о стол, склонилась над ним, упираясь лбом в прохладную гладь. — Я живее всех живых.

«И всё же, если быть объективными, нельзя не учитывать высокую вероятность такого исхода».

«Это да…»

Ещё несколько таких приступов — и на каком-то из них всё может закончиться.

Сама по себе такая перспектива не особо её пугала, хотя и не внушала положительных эмоций. В конце концов, что такое человеческая жизнь в сравнении…

Пугало, злило и казалось жутко несправедливым одно только обстоятельство.

Её враги — те, с кем она не успела закончить и расправиться — все они останутся здесь после её смерти. Как они будут радоваться, как торжествовать… Как разгуляются они, ведь тогда некому будет помешать им.

Она бы справилась с ними постепенно — со всеми до единого — если бы только было время. Но времени, судя по всему, оставалось не так много.

Уголь, — подумала она. Разумеется. Это наиболее действенный и гарантированный вариант из всех.

Были у него некоторые недостатки… В обмен на каждую жизнь он забирал немного жизни владельца — немного сил, немного разума, немного того, что зовут иногда душой. И, быть может, думалось Софи, с каждым разом чуточку больше. Но сейчас это, наверно, уже не было важно.

Да, неважно. Главное — враги будут уничтожены одним махом.

Софи достала свой специальный блокнот. Остро отточила уголь: на этот раз писать им придётся много. Она, пожалуй, даже не станет отрывать листок за листком, а развернёт желтоватую бумагу на манер свитка, чтоб поместился каждый.

Если уж ей суждено отправиться по ту сторону бытия, все эти недобитые твари последуют за ней.

Даже нет, — Софи улыбнулась в предвкушении. Они пойдут туда вперёд неё.

Она бежала почти всю дорогу, бежала, подчас не разбирая пути, и только, наверно, тёмное неосознаваемое чутьё вело её правильно. Дыхание её сбилось, короткая косица растрепалась, и волосы бились около ушей неровными прядками.

Во рту уже был металлический привкус, когда Лаванда добралась до маленькой постройки, наполовину врытой в холм, которую она не сразу распознала, как то самое убежище.

Дверь оказалась не заперта. Лаванда, шумно дыша, ворвалась внутрь. С десяток пар глаз тут же поднялось на неё. Феликс и его товарищи сидели за столом в закутке и, по-видимому, что-то обсуждали до её прихода.