Ксения Спынь - Чернее, чем тени

И действительно.

Неспешно перехватывая бокал из руки в руку, Софи спросила как бы невзначай:

— А ты не знаешь, случайно, где сейчас наш общий друг?

— Вольдемар? — удивился он.

— Да.

(Вольдемар Замёлов, их единственный оставшийся общий друг…)

— Не знаю, Софи. Мы почти не пересекаемся в последнее время.

Это было правдой: вот уже несколько месяцев Кедров пребывал в состоянии перманентного загруза в виде штатной работы и многочисленных особых поручений.

Софи подошла к столу, поставила на него бокал. Медленно, отчётливо проговаривая каждое слово, она сказала:

— Он сейчас на юго-востоке Ринордийска. В тёплой компании своих западных знакомых. Делится соображениями, как бы лучше устроить переворот и убрать меня отсюда.

Кедров даже не сразу нашёлся, что ответить. Ни по одному каналу связи к нему не поступало подобной информации, хотя было много куда менее приметных мелочей. Да и вообще: Вольдемар — и западные агенты…

— Но это же… госизмена.

— Да, — кивнула Софи. — Это предательство.

— А это точно?

Софи метнула в него такой взгляд, что Кедров тут же опустил глаза, проклиная себя за столь глупый вопрос.

Но Софи уже будто забыла про него и рассуждала сама с собой:

— Подумать только — Вольдемар. От него я этого не ожидала. Хотя, наверно, пора было уже привыкнуть, что этим всегда кончается. Вокруг одни предатели, ни на кого нельзя положиться… Правда, Эндрю?

Он чуть было не ляпнул механическое «правда» в ответ, но вовремя сообразил. Опять эти её чёртовы вопросы-ловушки. И у кого только она подхватила эту манеру?

— Софи, ты прекрасно знаешь, что можешь положиться на меня, — ответил Кедров.

Она с сомнением взглянула на него:

— Да?

Он кивнул.

Софи постояла ещё в задумчивости, достала из кармана револьвер. Кедров не помнил, чтоб она когда-нибудь использовала его в реальной ситуации, но Софи никогда не расставалась со своим оружием, даже уже будучи правительницей. Покрутив револьвер в руках, Софи небрежно бросила его на диван и быстро направилась вон из комнаты. Огибая у дверей Кедрова, она остановилась на момент и произнесла у самого его уха:

— Ты знаешь, что делать.

И, не оглядываясь больше, удалилась.

А ведь даже сейчас, — поймал себя на мысли Кедров, — даже сейчас он не знал точно, был ли Вольдемар Замёлов и в самом деле в контакте с агентами или это просто стало подходящим поводом. Самого Вольдемара он спросить не успел…

Но если поводом, то для кого он был нужен? Новости кричали о громком и дерзком, но нераскрытом убийстве — и только. Тогда для самого Кедрова? Может, поэтому Софи и не воспользовалась углём на этот раз? Может, это была проверка?

Что ж, в тот раз Кедров её выдержал. Из двух оставшихся Софи почему-то предоставила эту возможность ему.

Фляга почти опустела.

Кедров выдвинул ящик стола, достал на свет старое чёрно-белое фото. Тут были они все, молодые и весёлые, в каком-то ринордийском дворе. Наверно, кто-то приволок откуда-то фотоаппарат, сейчас уже не вспомнить, как появился этот снимок. Вся чёртова дюжина расположилась на брикетах сушёного сена: кто сидя, кто лёжа, кто стоя рядом. Волчонок сидит на самом верху, свесив ноги вниз, и победно улыбается. Она всегда любила быть над всеми остальными.

Все эти люди уже мертвы.

Кто знает, за что она мстила им: за ту зиму, или за первые годы знакомства, или ещё за что-то неведомое… Одно было точно: Софи никогда никому ничего не забывала. Если казалось, что она махнула рукой и оставила прошлое прошлому — это только казалось до поры до времени. Она просто выжидала подходящую минуту.

Он остался последний из двенадцати.

Почему-то Софи не тронула его за все эти годы. Может, сказалось то, что он пришёл к ней, пока остальные делили власть за дверями её спальни. Может, ей льстило, что в её подчинении — потомок того самого Кедрова, что служил другому Правителю. А может, и наоборот — она ненавидела его больше остальных и потому только сохраняла на сладкое.

Уже неважно. В любом случае, это теперь не продлится долго, и финал, каким бы он ни был, близок.

Он поднял последний стакан и чокнулся им с пустотой.

За тебя, Софи. За то, что я сдал тебя сегодня.

Утро было самое обыкновенное, разве что очень ясное и спокойное.

В резиденции было всё, как всегда. Кедров даже неожиданно удивился этому: оказывается, подспудно он считал, что «как всегда» быть не может. Хотя, почему — вполне возможно, даже наиболее возможно. И это наилучший вариант.