Ксения Спынь - Дальний свет

Этим деревьям так много лет, и время скрутило их, скрючило, хотя они всё равно нависают сверху, как горные кручи. Что это под ладонью, с такой старой морщинистой корой… Похоже на вяз.

Другие такие же вязы тенями вставали поодаль и тянули тёмные изломанные руки по небу. Его сплошной графит облачал их вместо листьев.

Если прислушаться… Нет, показалось.

Она прошла немного вперёд — проведя напоследок по глубокой борозде, взрезавшей ствол наискосок — остановилась. Нет, всё-таки не показалось.

Позади захрустело, затем стукнули по стволу.

— Из бутербродов осталось только два, — сказал из-за дерева Феликс. — Возвращаешься?

— Доедайте, я не буду.

Он помолчал.

— Ты почти не ешь, как мы уехали.

— Не могу. Организм не принимает.

— Ты не…

— Что? — она чуть обернулась, поняла, о чём он. — Нет. Точно нет.

— Ну ладно. Мы ждём тогда, — он снова стукнул по стволу и отошёл под грохот сучьев и палой листвы.

Совершенно не умеет ни таиться, ни подкрадываться, ни играть так, чтоб поверили. За столько лет в «подполье» можно было бы научиться немного.

Хотя, подумала Китти, наверно, таким людям, как он, это всё и не нужно. Они для другого.

Но нет, снова шум — отрывистый, глухой, как из-за препоны, кажется, окрик. Очередь в обоих ушах — и она провалилась куда-то вниз, в пустоту, наверно, головокружение, нельзя же столько не есть… хотя уже неважно, дальше — только ничто. Впрочем, нет, не так глубоко: под руками была всего лишь лесная подстилка. Китти перебрала несколько листочков и сухой обломок ветки, выпустила их обратно. Эти наплывы, выпадения из реальности — она думала, что распрощалась с ними на первых курсах. Но нет, всё снова.

Будто эти пять лет ничего не исправили — только ближе притянули к теням прошлых лет, к собственному мраку. И казалось теперь, она остановилась у самого края, у опасной необозначенной границы и терялась порой сама, куда ей ближе. Возможно, она уже за гранью, там, где не светят фонари.

Может быть, так и надо, может быть, это часть ритуала? Так убивали когда-то жертвенных животных после того, как те приняли всё зло на себя.

Так ли?

— Дай мне знак, — тихо сказала Китти. — Так или нет?

Никто не отозвался.

Она опустила руку в карман жакета, нащупала шпильку.

— Говори со мной. Говори, мне кажется, я схожу с ума.

Нет. Никого. Даже призрак, до того с ухмылкой стоявший между деревьев, и тот исчез.

Дыхание успокоилось вдруг, и пульс перестал так бешено стучать. Просто пустой предзимний лес, ничего особенного.

Китти поднялась, стряхнула сучья и листья. Бред, один только бред. Неужели, человек, ты настолько не можешь смириться с собственной жизнью, с тем, что всё так, как есть, и ничего уже не исправишь — что нужно обязательно придумать себе трагедию, подвиг и высшее предназначение? Тогда ведь не так страшно или, по крайней мере, не так бессмысленно?

И всё это до тошноты мерзко. Китти хмуро окинула взглядом вязовую чащу, собираясь уже вернуться к машине, и неожиданно заметила другое дерево, намного тоньше и моложе остальных. Странно, что она раньше его не увидела.

Китти подошла. Это была вишня — стройная, очень крепкая, с гладкой корой, не как у других деревьев. Совсем такая вишня была на картинке в её детской книжке — кажется, какая-то сказка… Китти подняла голову, заметила среди ветвей одинокую красную ягоду.

Та потемнела и уже несколько сморщилась, тронутая первыми холодами. Но что она делает здесь? Давно минуло время плодов, да и листья уже облетели.

С минуту Китти просто смотрела заворожённо, затем шагнула ближе и потянулась рукой. Нет — чуть-чуть не достать. Не слишком высоко, хватило бы просто росту побольше — как у Феликса, например…

(Мелькнула мысль позвать его, но нет, не из-за такой же мелочи).

Если встать на цыпочки и тянуться сильно-сильно…

Пальцы коснулись ягоды, в следующий миг Китти схватила её, и тут же земля притянула обратно. Рука невольно сжалась. Китти тут же разжала её снова, взглянула. Вся ладонь была в красном, и оно уже медленно стекало на запястье.

(На миг подступил спазм, прошёл. В желудке давно пусто).

— Откуда столько? — проговорила она шёпотом. Обернувшись, увидела Сибиллу.

Та кивнула на её руку, постаралась улыбнуться:

— Это вишня. Они иногда держатся до самой зимы. И в таких бывает очень много сока.

— Никогда не слышала… — пробормотала Китти.

Сибилла только неловко улыбалась, как бы призывая поверить ей на слово: будто когда всё просто и понятно, не так важно, правда ли это.