Татьяна Веденская - Обыкновенный волшебник

– Также хочу поздравить всех волшебников с тем, что они дошли до финала. Так или иначе, чем бы ни закончился сегодняшний день, все вы – признанные финалисты, настоящие экстрасенсы. Но в свете последних событий мы всех вас подвергнем испытанию, исключающему саму возможность обмана. Мы потребуем от экстрасенсов, чтобы они совершили самое настоящее чудо.

– Чудо? – нахмурилась Прасковья. – Какое именно чудо? Мы же не боги!

– Даже у нас есть какие-то рамки, – робко подтвердила Серафима Захаровна.

– Я готов совершить чудо! – раздался голос Ярослава. Ведущая обернулась к нему.

– В каком смысле вы готовы? Я же еще не сказала, какое именно чудо вам надо совершить! – пробормотала она. Ярослав улыбнулся и повернулся к камере. Я видела его лицо в телевизоре, который транслировал то, что снималось с камеры общего плана. Он смотрел прямо в глаза зрителей.

– Я хочу совершить чудо, а вы сомневаетесь, что я смогу прочитать ваши мысли? – спросил Страхов. – Хотите предсказание? Чудо прямо сейчас.

– Да, конечно, – пробормотала она.

– Все будет хорошо. Он поправится.

– Что? – вытаращилась ведущая, побледнев и застыв на месте. Затем она качнула головой и попыталась вернуть способность управлять своим голосом. – Откуда вы…

– Знаю? – Страхов снова улыбнулся уголками губ. – Неужели это единственный вопрос, который у вас есть? Разве не разумнее спросить, что вы можете сделать для него?

– Что я могу сделать для него? – прошептала ведущая, и вдруг я увидела на ее глазах слезы. Я вспомнила вдруг, как практически такой же точно диалог когда-то Страхов вел со мной, и я смотрела на него такими же потрясенными глазами, и в голове не укладывалось то, что он делал.

– Вы должны быть вместе с ним. Тогда все получится, – сказал Страхов, и ведущая вдруг бросила микрофон и убежала из зала. Съемку остановили, а операторы и администраторы в зале смотрели на Страхова как на призрака. Даже Серафима Захаровна косилась в явном испуге, не понимая, что происходит. Никто не понимал – ни редакторы, ни администраторы, никто другой. Даже я ничего не понимала, если честно. Но разве можно утверждать с уверенностью, что я хоть когда-то понимала Ярослава Страхова до конца.

– Перерыв! – крикнул редактор, и неожиданно мы оказались предоставлены самим себе на неопределенное время. Потом в студию вернулась ведущая – заплаканная, со смазанной косметикой, а вместе с нею вернулись и редакторы.

– Ярослав? – тихо крикнул один из них. – Вы не могли бы пройти с нами?

– Конечно, – кивнул Ярослав, бросил на меня короткий взгляд, кажется, даже подмигнул мне, улыбнулся своей растерянной улыбкой и скрылся за дверями. Мы все, оставшиеся тут, оказались предоставленными самим себе. Прошло не менее часа, когда за оставшимися женщинами-волшебницами пришли администраторы. Они коротко сообщили, что съемки перенесли в другое место и что им следует туда прибыть. Так я осталась одна. Впрочем, не совсем одна, рядом со мной сидели другие сопровождающие лица, мимо бегали администраторы, осветители и другие члены команды. Никто из нас не знал, что же такое произошло. И только поздним вечером Ярослав вернулся со съемок, усталый, бледный и измотанный.

– Поговорим дома, – шепнул он мне, поцеловав в щеку. Я сбегала за чашкой горячего чая и бутербродами, и Страхов жадно принялся за них, как будто за целый день у него не было во рту и крошки.

– Вот это было хорошо, – пробормотал он, а потом уснул в такси, положив свою голову мне на плечо, совсем как я делала в детстве, когда мы с мамой ехали куда-то. Я смотрела на него, стараясь не шевелиться, чтобы не потревожить его сон. И хотя изнывала от любопытства, я не решилась задать ни одного вопроса, пока мы не оказались в спасительной тишине и уюте его квартиры. И только там я решилась.

– Ну как прошло твое чудо? – спросила я самым непринужденным тоном, на который только была способна.

– Ты – мое чудо, – прошептал он и притянул меня к себе. Поцелуй длился долго, Ярослав целовал меня неторопливо, но с властной жадностью, не давая мне передохнуть, не выпуская из своих объятий, крепко прижимая к себе.

– А ты – мое, – с готовностью прошептала я в ответ.

– Ох, Василиса, – он вздохнул, разжал объятия и откинулся на подушки. Его губы пахли неизменной мятой, и я почувствовала разочарование, когда его руки отпустили меня. Но не жаловаться же на недостаточность внимания сейчас – после суток в этой бетономешалке шоу. Я помогла снять несвежую одежду, открыла кран с водой и принялась наполнять для него ванну, пока Ярослав прикрыл глаза и начал дышать глубоко и ровно. Я вылила в воду несколько колпачков с гелем для душа – пены для ванн у нас не было, а затем потушила свет, чтобы зажечь свечи. Когда я вышла из ванной, Ярослав уже спал.