Джонатан Коу - Номер 11

— У меня жуткое похмелье, — страдальчески поморщилась Рэйчел.

— Ах да, я видела вас вчера вечером в пабе с друзьями. Разошлись глубокой ночью, вероятно?

— Еще какой глубокой. Вдобавок мне пришлось отвести одну девушку в отделение скорой. Ее зовут Ребекка, это моя соседка по лестничной площадке. Она упала на тротуаре, когда мы возвращались домой. По-моему, она сильно перебрала. Последний глоток был явно лишним. Точнее, десяток последних.

— Бедняга. С ней все в порядке?

— Да, всего лишь ссадина. И нам не пришлось долго ждать, и врачи к нам хорошо отнеслись. — Рэйчел, казалось, стыдилась того, что рассказывает, возможно опасаясь, что случившееся выставляет ее не в лучшем свете. — Извините, студенческая жизнь, так это называется. И она помешает мне вовремя сдать эссе о Мильтоне.

— Не беспокойтесь. Шли бы вы лучше домой и хорошенько выспались. «Потерянный рай» никуда от вас не денется.

— Ладно, — улыбнулась Рэйчел. — Спасибо.

Вечером, сидя дома в одиночестве перед голубоватым экраном ноутбука, когда Гарри уже час как спал крепким безмятежным сном, Лора скачала онлайн-версию «Айсиса» и прочла рассказ Рэйчел. Рассказ был совсем неплох: живой, насыщенный диалог между адвокатом, молодой идеалисткой, и потрепанным жизнью тюремным надзирателем, уволенным за то, что «дунул в свисток», то есть сообщил о фактах коррупции на работе, и теперь он судился с бывшим начальством. Чувствовалось, что девушка знает, о чем пишет, и пишет правдиво. Затем Лора открыла Фейсбук. Страничку Рэйчел она нашла быстро, но практически никакой информации не почерпнула: настройки конфиденциальности блокировали все, кроме коротенького резюме и аватарки. За неимением большего Лора кликнула на автарку, но ничего не изменилось — снимок как был размером с почтовую марку, таким и остался. Однако в запасе у нее имелось другое направление для поиска — ее второй студент, тоже бывший в пабе прошлым вечером, «прыщавый парнишка», как Лора бессердечно его охарактеризовала. Она набрала его имя и после парочки ошибочных кликов очутилась на его страничке, где — как и предвидела Лора — настройки конфиденциальности были проигнорированы все до единой. Просмотрела последние посты и обнаружила — также согласно своим ожиданиям, — что Рэйчел помечена на недавно загруженных фото. Ссылка перенесла Лору прямиком в альбом, озаглавленный «Зажигаем, вечер понедельника».

Снимков было выложено около тридцати. На всех студенты на разной стадии пьяного веселья, но никому, подумала Лора, по-настоящему весело не было. Неестественно широко растянутые губы изображали улыбки, бледная лоснящаяся кожа и красные от вспышек глаза делали этих молодых людей похожими на пришельцев с другой планеты, что каким-то образом сумели колонизировать человеческие тела и обучиться внешнему проявлению эмоций, тогда как глубоко под кожей, там, где сердце, зияла холодная механическая пустота. Что касается Рэйчел, Лора увидела то же, что подметила еще в пабе: ее двойственное отношение к компании и стремление держаться на обочине. На всех снимках Рэйчел смотрела куда угодно, но только не в камеру, и казалось, что она разом всматривается вдаль и заглядывает в себя. Фотографии были скомпонованы по хронологии, на самых первых на заднем плане мелькало плечо Дэнни и даже раз или два левая рука Лоры. Но после ухода Лоры и Дэнни попойка продолжалась еще долго, и последние снимки были сделаны на улице, когда паб закрылся. Среди них был один крайне неприятный, если не сказать порнографический, — девушка (с тегом «Ребекка»), стоя на тротуаре, согнулась пополам; очевидно, ее стошнило. А Лору покоробило: момент, такой личный и постыдный, нельзя было снимать и уж тем более выкладывать в интернете, чтобы это увидели все друзья прыщавого парнишки (и друзья друзей, и, если уж на то пошло, — любой, кто проявит любопытство). У девушки спрашивали разрешения на съемку? Вряд ли. Она знала, что фотографии выставят на всеобщее обозрение? В этом Лора тоже усомнилась.

Она захлопнула ноутбук, откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и легонько потерла веки. От работы за компьютером у нее побаливали глаза, причем резь возникала уже минут через десять. Одно из неизбежных условий существования в 2012 году.

Рэйчел она не видела до конца недели, но в пятницу, как обычно, та пришла на индивидуальную консультацию. День клонился к вечеру, за окном уже темнело. Некогда это было любимое время суток Лоры — час, когда сгущаются сумерки и по всему колледжу зажигаются огни, а на плиты внутреннего двора ложится фиолетовая решетчатая тень от бесчисленных оконных переплетов, за которыми желтовато светятся одинаковые настольные лампы. Но с недавних пор — а если не ходить вокруг да около, то со смерти мужа — ощущения Лоры изменились и она стала бояться этого часа, особенно по пятницам с перспективой долгих выходных за городом в обществе лишь пятилетнего сына. От этой тягостной мысли нелегко было отделаться, хотя Лора честно старалась сосредоточиться на теме, выбранной Рэйчел для эссе о Мильтоне, до сих пор, кстати, не написанном.