Алла Мелентьева - Семья Рин

Через час мы трое уже были в вагоне поезда, идущего в западную часть Японии.

Я сидела напротив своих сопровождающих, испуганная и подавленная. Изредка я набиралась духу, чтобы взглянуть на них. Японцы сидели напротив и несколько в стороне, на максимально возможном удалении. Они тоже выглядели подавленными — даже между собой не разговаривали. Ни они, ни я не знали, как себя вести. Чтобы отвлечься, я все время смотрела в окно — там были видны поля, бедные жилища и унылые зимние пейзажи. Япония показалась мне очень скучной страной.

Мы доехали до Токио, но лишь для того, чтобы сделать пересадку на другой поезд, который шел на север. Токио подвергался частым бомбежкам и стал опасным местом для жизни. Многие токийские семьи отправляли женщин и детей подальше от столицы. Семья Абэ владела большой усадьбой в горах неподалеку от Токио — туда-то меня и везли.

В ночь перед моим приездом была сильная метель. Усадьба Абэ предстала передо мной сказочным занесенным снегом домом у подножья горы.

Я спускалась со своими спутниками по заснеженной дорожке к обширному деревянному строению внизу, в долине. Его очертания трудно было разглядеть из-под пышных сугробов. Из-за большого количества снега дом чем-то напоминал русские дома из историй о жизни в России, которые мать когда-то давно рассказывала нам по вечерам. Впоследствии я думала: как странно, что типичный японский дом вызвал во мне воспоминания о неизвестной мне России. Впрочем, любой подобный дом напомнил бы мне Россию, в которой я никогда не была, — я ведь до этого никогда не видела заснеженные деревянные дома в лесу.

Я сделала неверное движение и левой ногой провалилась в сугроб. Я так и стояла несколько мгновений, внимательно всматриваясь в усадьбу в низине, замерев, забыв, что замерзаю в снегу. Теперь мне предстояло там жить. Что меня там ожидало? Как меня примут люди в этом доме?

Я думала: «Разве возможно, чтобы этот чужой заснеженный дом стал моим домом? Нет, это совершенно невозможно. Я ни за что не останусь здесь надолго. Это продлится лишь до тех пор, пока не кончится война».

Сверху было заметно, что в доме началась суета: несколько черных — на фоне ярко-белого снега — фигурок появилось из дверей. Моего прибытия определенно ждали.

Несколько позднее я иду по коридорам этого дома, в окружении встречающих меня японцев.

Затем я сижу по-японски за низеньким столиком напротив членов семьи Абэ. Передо мной множество японских лиц. Я напряжена, но заставляю себя улыбаться. Японцы тоже напряженно улыбаются и украдкой рассматривают меня. А я никого не могу разглядеть толком, потому что нахожусь в состоянии стресса.

Один из японцев обращается ко мне на относительно сносном английском:

— Э… сожалею, что госпожа прибыла в такое холодное время и не может видеть всю красоту здешней природы.

— Пожалуйста, не беспокойтесь… Мне все здесь очень нравится… сад очень красивый… — робко мямлю я и замолкаю.

Я бы хотела еще что-нибудь добавить, но мне больше не удается выдавить из себя ни слова. Я лишь беспомощно улыбаюсь, ловя сочувственную улыбку красивой молодой японки напротив. Женщина обнимает маленькую девочку, которая жмется к ней, наверное, дочку. Я стараюсь почаще останавливать на них взгляд, потому что они кажутся самыми приветливыми из всех собравшихся.

Японец продолжает беседу. Какие-то общие слова относительно красоты сада и местной природы. Я поддакиваю, вежливо соглашаюсь со всем, что он говорит. Члены семьи Абэ встречают каждое мое слово радостными улыбками и одобрительными восклицаниями.

После обсуждения природы японец наконец находит нужным представиться. Я узнаю, что он переводчик, приглашенный родственниками Акито Абэ, чтобы помочь им объясняться со мной. Когда до меня доходит, что мне предстоит жить одной среди людей, которые не понимают мой язык и чей язык я тоже не понимаю, мне становится трудней удерживать на лице улыбку.

Пожилой японец, которого я почему-то принимаю за отца Акито, произносит длинную тираду — по всей видимости, что-то вроде приветственной речи.

— Пусть госпожа не беспокоится. Мы все с большим пониманием относимся к вашему деликатному положению, — переводит его слова переводчик. — Времена сейчас нелегкие, но мы сделаем все, чтобы вы чувствовали, что этот дом ваш. Если у вас есть особые пожелания, пожалуйста, немедленно сообщите о них. Мы сделаем все возможное, чтобы удовлетворить их.

— Нет-нет, что вы… Простите, что причиняю вам беспокойство… Никаких особых пожеланий… — смущенно отнекиваюсь я.