Марта Кристенсен - Башня на краю света

После первой осталось заполнить еще три такие же анкеты, поскольку, согласно инструкции, он должен был представить ее в четырех экземплярах. На это ушло много времени, так что отправить письмо он смог лишь поздно вечером. Пока фру Момберг варила кофе, он сходил к почтовому ящику. Протолкнув тяжелый пакет в щель, Момберг облегченно вздохнул. Ему казалось, что главные трудности теперь позади.

По-прежнему стояла непривычная жара. На улицах города было нечем дышать, крестьяне тоже жаловались — из-за этой засухи урожай наверняка будет неважный.

Эрик встретил после работы Тове — они договорились вместе где-нибудь пообедать.

— А денег у нас хватит на обеды в городе? — спросил Эрик.

— Ничего не поделаешь, чистые тарелки все кончились, — ответила Тове.

— Кошмар какой-то, и почему они так быстро кончаются, — устало вздохнул Эрик. — Недели ведь не прошло, как мы их мыли.

— Маловато у нас все же тарелок, — сказала она. — Лучше бы на свадьбу больше посуды подарили.

— Ну да, вместо всех этих дурацких ваз. Только место занимают.

— Никто никогда не знает, что нужно дарить, — заметила Тове.

Они поели в домовой кухне, где за вполне доступную цену можно получить дрянную еду, именуемую «обедом».

— А у меня есть сюрприз для тебя, — сообщила Тове за этим так называемым обедом.

— Какой?

— Придем домой — увидишь.

— Могла бы и сейчас сказать.

— Подождешь!

Эрик доедал обед с невероятной скоростью. Каждый раз, когда Тове покупала ему что-нибудь, он буквально изнемогал от любопытства. В трамвае он несколько раз пытался выведать тайну, но Тове упорно сопротивлялась. До самого дома.

У них была однокомнатная квартирка в пригороде. Не бог весть что для двух человек, но все же они радовались, когда ее удалось снять. По действовавшему положению нужно было иметь одного ребенка, чтобы получить разрешение на жилплощадь в столице. Бездетные же не смели и надеяться на это. Так что Эрик с Тове благодарили судьбу.

— Ну, скорее показывай, что у тебя там такое! — не утерпел Эрик, едва они вошли.

— Подожди в комнате, я сейчас.

Он послушно пошел в комнату и освободил себе место. Для этого, сняв пачку старых газет со стула, он положил ее на другой, где уже лежала груда мятой одежды.

Наконец Тове вернулась с небольшим свертком в руке. Она переложила газеты и одежду со свободного стула на стол и села, не спуская глаз с лица Эрика, разворачивавшего пакет.

Он сорвал шпагат и бумагу и бросил их на пол. Внутри оказалась коробка с автомобильчиком.

— Вот это да, — прошептал Эрик, рассматривая игрушку с неподдельным восхищением.

— Прелесть, верно? Теперь смотри. — Тове поднялась. — Им можно по-настоящему управлять.

И она показала ему, как с помощью длинного стального тросика и рулевого колеса разворачивать машину.

— Потрясающе! Дай-ка мне! — Его голос прерывался от восторга.

Он снова завел автомобильчик и вставил тросик с баранкой. До чего увлекательно!

Эрик так и не вышел из возраста, когда нравятся детские игрушки, и это в свое время было причиной глубокой скорби его родителей.

— Займись ты чем-нибудь серьезным, — говорил ему отец, — видя, что пора детства миновала, а Эрик по-прежнему проводит все свое свободное время, забавляясь игрушечными паровозиками и автомобильчиками.

— Но ведь это тоже серьезно, — возражал тот.

— Вздор! Ты дождешься, что я отберу у тебя все это и раздам малышам!

Под нажимом отца Эрику пришлось записаться в скауты — тот считал, что лучше уж так проводить свой досуг. Эрик подчинился ему без охоты, хорошим скаутом он так никогда и не стал. Но он продержался там целый год, научившись за это время разжигать костер двумя спичками, вязать узлы четырнадцатью способами и многим другим нужным вещам. Он усвоил законы скаутов и проявлял чудеса стоицизма, неуклонно следуя им. Он избегал по возможности употреблять неприличные выражения, стремился уважать отца и мать и, не ожидая просьбы, помогал престарелым дамам переходить на другую сторону улицы, где им совершенно нечего было делать.

Воскресенья он проводил в походах по сильно пересеченным местностям, вооруженный картой и компасом, которыми не умел пользоваться. Однако, после того как он дважды сбился с пути и был вынужден до утра бродить пустынными проселками, Эрик потерял интерес к скаутскому движению. Он признался себе, что не рожден для этого. Хотя был готов до последнего утверждать, что во всем виноват компас, показывавший неверное направление.