Павел Чувиляев - Частный человек. Избранные места из переписки с врагами

5. Вы должны держать его на рынке, пока его не купят.

Замечание. Хайнлайн является примером тектонического сдвига социальной реальности в крупном государстве. Есть примеры локальные, но более красивые. Так, в чешском языке после Ярослава Гашека и его романа «Приключения бравого солдата Швейка» появился глагол «швейковать», означающий «валять дурака», «отлынивать», «уклоняться», «саботировать». Прошло 80 лет, и словечко из уличных разговоров попало в приказ Генштаба (см. эпиграф).

Замечание. Когда я добрый, веселю народ конспирологией. Фэнтези — первоначально эпос с элементами волшебной сказки и рыцарского романа. Но разве эпосов не хватает? Эпос, то есть, государственная легенда, обычно фальсифицирован. И «Нибе-лунги», и «Слово о полку Игореве» найдены в XIX веке или чуть раньше. А первоисточники сгорели. Что не отменяет художественных достоинств: тут работали с большой буквы Мастера. И создали много: что ни народ, то эпос. Их изучают в школах, популяризируют. Зачем же ещё эпосы в виде какой-то малопонятной фэнтези? И откуда её бешеная популярность, немыслимая без государственной поддержки? Потому что существует Евросоюз. Легенды короля Артура, суд Либуши, песня о Роланде, и остальные легенды — суть поголовно эпосы национальные, для того и делались. А ЕС — организация наднациональная, Европу интегрирующая. Но как объединяться с соседями, если в каждом эпосе сказано, что они — козлы? Буквально. Особенно Нибелунги хороши: у немцев соседей много, воевали они часто. С точки зрения ЕС об этих конфликтах нужно как можно скорее забыть. Но как забудешь, если в школе твердят? Понадобился новый эпос, где борьба идёт не между, например, доблестными франками и противными маврами (испанскими!), а между светлыми эльфами и гадкими орками. Общеевропейский политкорректный эпос, который может безопасно учить в школах вся Европа. Спрос рождает предложение.

Замечание. Ужасный вопрос. У всех приличных народов эпос есть, только у несчастных итальянцев и голландцев — нету. Это как? Но молчание, молчание…

P.S. Думайте.

1. Задачи и цели.

«Некоторые товарищи интересуются», каковы наши цели? «Наша цель одна, товарищи — коммунизм!» (бурные и продолжительные аплодисменты, переходящие в громовую овацию; все встают и с огромным энтузиазмом поют «Интернационал»). Если серьезно, то весьма рад, что, по крайней мере, одна из вас после пяти месяцев общения дозрела (позвонила специально!) до вопроса: «А зачем вам все это нужно — Команда, Фабрика? Это же вам невыгодно. Зачем мы вам нужны»? Правильные вопросы задаёте, товарищи! Порадовали старика. Люблю себя цитировать. В объявлении о наборе Команды было написано: «Я — частное лицо, у которого есть возможности, но категорически не хватает рук. Нужны помощники(-цы)». Установка была обозначена сразу и честно. Но это цель глобальная, как коммунизм. Недавно, видя ваш рост, я обозначил первую локальную цель: сделать из вас профи, медиа-бойцов, «машины для убийства». Поймите, я всерьёз хочу выковать из Команды идеальное, абсолютное медиаоружие. Мушкетёр — не ремесленник и не подёнщик. Это профи. Боевой робот, гламурная машина для убийства.

Не в романах, а в реальном Париже Людовика XIV известно несколько случаев, когда на патрульную пару мушкетёров набрасывалась толпа в несколько десятков человек. Бунты и грабежи тогда случались часто. Разумеется, бузили не обученные гвардейцы кардинала, а обыкновенные простолюдины. Подёнщики. Но ножи у них были остро заточены, а вилы — намного длиннее шпаг. В самом выдающемся случае два мушкетера обратили в бегство 200(!) человек, оставив за собой 80(!) трупов. Это задокументировано. При этом мушкетеры даже не были ранены. Их просто не смогли достать: они встали спина к спине и применили веерную защиту. А переулочек узенький, кидаться камнями неэффективно. Огнестрельного же оружия у нападавших не было: мушкеты хранились в арсеналах, пистолет лишь изобретался. Арбалеты были слишком дороги для черни. А лук в городе ни к чему, горожане охотой не промышляют.

Когда я озвучил эту промежуточную цель, ответом стало обвинение в манипулировании. Ещё один верный вопрос, товарищи! Я тут же признался, что манипулирую вами самым наглым и неприкрытым образом. «Я настолько лжив, что даже правдив», — заметил я.