Рафаэль Иглесиас - Счастливый брак

Он вернулся к ее постели и кивнул, когда Ребекка сообщила, что в его отсутствие Маргарет несколько раз пошевелилась. Он заметил, что она перевернулась с правого бока на левый. Ее лицо было открыто. Заострившиеся черты были по-прежнему красивы. В полупрозрачной коже, голубых и зеленоватых венах, белизне лба было что-то неземное. Глаза были закрыты, губы крепко сжаты. В кажущемся спокойствии ее фигуры — она лежала на боку, свернувшись клубком, — чувствовалось какое-то напряжение. Она выглядела так, будто рождалась для другой жизни, но Энрике не доверял этой спасительной иллюзии. Он проверил подачу ативана. Насос исправно работал. Энрике поразился тому, что Маргарет еще вообще в состоянии двигаться.

Когда десять минут спустя появилась медсестра, он обсудил это с ней.

— Неужели? — удивилась она, когда он рассказал, что Маргарет смогла сесть и отпить немного воды после огромной дозы ативана. — В жизни такого не видела, — заявила медсестра.

Ее изумление не произвело впечатления на Энрике. Он знал по опыту, что хотя медики в своих заявлениях должны опираться на науку, они часто позволяют себе преувеличения. Если верить докторам и сиделкам Маргарет, у нее десятки раз проявлялись нетипичные симптомы и случались неожиданные реакции на лекарства. Суеверная сторона натуры Энрике была уязвима для подобных утверждений. Раздеваясь в ванной, он приказал себе не искать ничего мистического в том, что происходит и будет происходить. Маргарет стоит на пороге смерти, и все, включая медицинский персонал, склонны усматривать какой-то особый смысл в обычных вещах. Сбросив одежду, он встал под горячую воду, намылился и с облегчением начал смывать с себя воспоминания об ужасе минувшей ночи. Подставив голову под мощные струи, он закрыл глаза и стал объяснять себе очевидное. Той Маргарет, которую я знал, больше нет. Той Маргарет, которую я любил, больше нет. То, что осталось, — всего лишь оболочка. Ее внутренний свет погас, и я больше не могу ощущать его тепло и греться в его лучах.

Он не сразу понял, что кто-то барабанит в дверь. Он даже подумал, что это шумят соседи сверху. Потом он услышал исступленный крик Ребекки:

— Энрике! Прости! Энрике! Мне так жаль!

Она умерла, подумал он.

— Маргарет плохо! Прости. Мы не можем с ней справиться. Ты можешь выйти?

Он вывалился из душевой кабины и схватил полотенце. Маргарет пришла в себя!

Энрике дернул дверь. Ребекка и медсестра с трудом удерживали Маргарет, пытавшуюся встать на ноги. Каким-то образом она смогла сесть на край кровати. Маргарет был голой, не считая черных трусов. Она повернула голову в сторону медсестры, но ее глаза оставались закрытыми.

— Маргарет, я лишь хочу проверить вашу внутривенную систему, — сказала медсестра неестественно спокойным монотонным голосом, каким обычно сиделки говорят с трудными пациентами.

— Нет! — отчетливо и громко произнесла Маргарет. Она вслепую потянулась куда-то.

С замотанным вокруг бедер полотенцем, неуклюже переступая мокрыми ногами, Энрике подошел к ним.

— Она вдруг сильно разволновалась, — оправдывающимся тоном объяснила медсестра. Одновременно с ней Ребекка тоже начала что-то говорить, но Энрике не мог разобрать ее слов, потому что сиделка продолжала: — Я заметила, что у нее пятна на рубашке, поэтому стала ее переодевать…

— Я думаю, нам лучше оставить ее в покое, — таким же неестественно спокойным тоном предложила Ребекка: под ее невозмутимостью скрывались тревога и раздражение.

Маргарет вдруг подалась вперед. Встревоженная медсестра схватила ее за руки.

— Маргарет, вы хотите встать?

И тут это случилось. Громко и четко, словно она была в полном сознании, Маргарет выкрикнула: «Нет!» Она приоткрыла веки: глаза никак не могли сфокусироваться, отчего ее взгляд казался безумным. Она высвободила руки и начала ощупывать что-то в воздухе перед собой. «Нет!» — снова повторила она, но это было скорее самоутверждение, а не возражение.

— Я не понимаю, чего вы хотите! — воскликнула медсестра.

Энрике забыл, что может поскользнуться на паркете или потерять полотенце. Он дотянулся до жены, оба они были почти голыми, с бледными телами. Он взял ее за тонкие запястья и опустился на одно колено, чтобы их лица оказались на одном уровне.

— Маргарет, — сказал он, глядя в ее блуждающие сердитые глаза.

Она больше не пыталась встать. Она смотрела сквозь него, как слепая, словно искала кого-то или что-то другое. Он не понимал, чего она хочет, но предложил единственное, что мог предложить.