Иван Арсентьев - Преодоление

На этой точке Саша и застыла, стараясь не спугнуть хорошее, возникшее само собой. Она не строила ясных планов относительно Карцева, но, когда он, закончив учебу, уехал в Нефтедольск, почувствовала себя сиротливо.

Прошел месяц, и еще, а от него ни словечка. Словно и берега Волги, пахнущего мятой, не было, и ночных улиц Нагорного, усеянных зыбким тополиным пухом, и чистых звезд в прогалах меж крышами домов. Однажды Саша даже всплакнула, так ей стало обидно и досадно.

И вот три дня, как она в Нефтедольске, приступила к работе, но с Карцевым пока не встречалась. Вчера забегала на базу к Валюхе повидаться и разузнать попутно, куда он запропал.

— В Венеру переехал… И конечно, с ходу сногсшибательный номер отколол, — рассказала Валюха с легким пренебрежением, блестя странно глазами.

— Ты его видела? — спросила Саша оживленно.

— Встречала раз.

— Только один раз? — допытывалась Саша недоверчиво.

Валюха прищурилась, догадываясь о причине повышенного интереса подружки к Карцеву, и, как всегда, рубанула сплеча:

— А у тебя что с ним, шуры-муры? Или всерьез втрескалась? — И, глядя колко в испуганные глаза Саши, продолжала: — В Нагорном, значит, без отрыва от учебы… Ну и как, стоящий мужик? Раскачала его?

— Ну что ты говоришь, Валя! Я такими глупостями не занимаюсь.

Валюха рассмеялась:

— А чем же ты с ним занималась?

— Обыкновенно… Гуляли, в кино ходили иногда. Как знакомые.

— Ладно тебе, скромница… Так я и поверила.

Саша покраснела:

— Хочешь — верь, хочешь — нет, я ничего не скрываю. Мне даже подумать противно про всякое такое. Кто я, по-твоему?

— По-моему, ты просто размазня. Вокруг бабье — оторви да брось. Не подашь знака сама — другие прикарманят, уведут запросто. Мужик — спичка, а баба — коробка…

— Такая уж я есть…

— Но ты хоть любишь его?

— Не знаю… Может быть. Если у него серьезные намерения.

— Правильно, — согласилась Валюха, глядя в сторону. — Сперва женись, а тогда хоть ложкой хлебай…

— Вот видишь! Надо иметь голову на плечах и уважать себя. Не размениваться на мелочные утехи. Иначе овчинка выделки не стоит… Лучше жить одинокой, как жила. Как ты сейчас живешь.

— Нашла пример! — фыркнула Валюха насмешливо и посмотрела на Сашу долгим пристальным взглядом.

Если б Саша умела читать по глазам, она бы увидела в них растерянность и раскаяние человека, который, бредя пустыней, встретил вдруг источник и прошел мимо потому, что вода показалась горьковатой. Но скоро мучительная жажда погнала его обратно, глядь — а источник уж выпит другими…

Саше неведомы были переживания Валюхи, как неведомо было и то, что с этого дня началась у Валюхи опять мучительная борьба со своим загудевшим, непокорным сердцем.

После разговора с подругой к Саше вернулось прежнее хорошее настроение, в ее воображении рисовались будущие картины приятного времяпрепровождения, интересных бесед и духовного сближения, которые постепенно приведут к желанной черте.

Шлепая резиновыми сапожками по синим лужам, Саша раздумывала, каким образом дать знать Карцеву о своем возвращении, но так, чтобы он не заподозрил, будто она ищет с ним встречи. И вдруг, подняв глаза, она увидела его. Он шагал навстречу, издали махая ей рукой. Саша остановилась.

— Привет, запропащая! — воскликнул он, здороваясь.

Остановились, заговорили о Нагорном, вспоминали общих знакомых. Саша сказала, что выполнила его поручение — нашла и привезла батарейки для транзистора.

— Может, заскочишь ко мне, заберешь? — спросила она, то и дело поправляя рукой падавший на глаза черный завиток.

Карцев замялся.

— А-а… Понимаю, — сказала Саша. — У тебя свидание.

Карцев ответил, что свидания нет, а просто он приглашен к Беку на обед и отказаться нельзя.

— Так, может, после зайдешь? Я буду дома.

Он поблагодарил за батарейки и за приглашение, пообещал зайти непременно.

Карцев пошагал дальше, а Саша поглядела ему вслед и, вздохнув тяжко, как делают это те, кому вовсе не тяжко, завернула в магазин.

В гастрономе вечная очередь. Но нынче очередь, будь хоть с километр длиною, не возмутила Сашу. С недоумением слушала она воркотню людей. Чудаки! Им и неведомо, что она с легкой душой пустила бы их впереди себя, попроси кто-нибудь.

Дома, покуда Саша переодевалась в домашнее платье, свекровь выложила из сумки провизию, бутылки с вином и посмотрела вопросительно на сноху. Та ничего не объяснила, сказала лишь: «Я сама» — и принялась хозяйничать на кухне.