Атанас Мандаджиев - Старт

Дара рухнула прямо в снег и тяжело переводит дыхание. Мы ни о чем не спрашиваем. Она все еще не уловила нашего настроения и сияет от того, что догнала наконец-то! Оттого что снова с нами!

Она пережила самое страшное: шум своих одиноких шагов в полной тишине.

— Говорил я вам, что Деян не явится! — почти со злорадством произносит Никифор.

Дара постепенно включается.

— Деян в западне! — Голос ее прерывается, она чувствует себя виновной в том, что пришла без него.

Мы задумались, молчим. Она снова переводит дыхание и отвечает нашим мыслям:

— И я удивляюсь. Это не похоже на Деяна. Будто крыса в капкане!

Мы обмениваемся подчеркнуто спокойными взглядами. Только вожак отводит глаза.

— Деян предупредил, что не сможет! — произносит Найден хриплым голосом.

Это звучит весьма неубедительно. У Никифора в уголках губ собирается ироническая улыбка, мы видим ее, даже не оборачиваясь к нему.

В такие минуты самое короткое молчание кажется бесконечным. Никифор не спешит его нарушить. В напряженной тишине мы прислушиваемся к собственным мыслям:

— Потеряем разряд! Группа в неполном составе: пятнадцать вместо шестнадцати положенных!

И тут Слав, оператор, что таился где-то позади, выходит вперед:

— Я буду шестнадцатым!

Смеемся горьким смехом.

Слав настаивает. Он не обижается на нас. Он с нами, и это подымает его над любой обидой.

— Вместо Деяна!

Мы еще больше огорчаемся.

— Конь за курицу! — Шепот Насмешника достаточно громок для того, чтобы все расслышали.

Вожак изливает на беднягу оператора свое раздражение.

— Давай обратно! Это не для тебя!

Максималист Бранко идет еще дальше:

— Ты нам все испортишь! Из-за тебя мы Памир упустим!

Это, конечно, важный аргумент. Но Слав продолжает умолять, не обращая внимания на аргументы и оскорбления:

— Хотя бы немного!..

Вожак взмахивает рукой:

— Прекратить базар!

Мы не подозреваем, что, отстраняя Слава от нас, мы отстраняем себя от всех остальных людей. Мы хотим избавиться от человека, который оставит о нас единственные достоверные свидетельства. Но, к счастью, он не самолюбив и продолжает настаивать.

Дара болезненно ощущает, что ее приход без Деяна расстроил нас. Ясно, что сама по себе она не так-то ценна для нас.

Еще не вполне отдышавшись, она вскакивает и пытается нам объяснить, как он отказался. А мы и не спрашиваем. А она пытается рассмешить нас, дурачится… Такая уж она!

Перемешанная с вымыслом, правда выглядит убедительнее.

С подлинным талантом Дара разыгрывает целую сценку:

— Вхожу в институт, вот как есть, в костюме, с рюкзаком. Тихо — ну просто церковь! Поднимаюсь наверх, чуть ли не до чердака! Табличка: «Экспериментальная лаборатория». Фирма богатая, положение бедственное! Вхожу без стука… Западня!.. Или нет, паутина!.. Все кругом — в проволочках! «Деян, выбирайся из паутины!» А пауки в белых халатах протестуют: «Ты куда?! И откуда только берутся такие: то ли парень, то ли девица!» Тут я с возгласом «Де профундис!» начинаю прокладывать путь сквозь проволочные джунгли. «Деян, неужели нам тебя дожидаться?» Он повисает на проволочке: «Я ведь уже сообщил, что не могу». — «Ты не можешь не мочь!» — «У меня баланс!» — «Балансер! У нас Памир срывается!» — А возле него — аппарат какой-то! И я давай стучать…

Дара постукивает по камере Слава, а камера щелкает, щелкает…

Девушка в альпинистском снаряжении, на левой руке бечевка, свернутая узлом, жесты Дары — мальчишески-угловатые — она бесподобна!

Здорово бы она выглядела в немом фильме: всевыражающая пантомима: — Буратино, Хитрый Петр и Дон-Кихот вместе взятые!

Нимало не смущаясь. Дара продолжает:

— «Где у тебя, — спрашиваю, — тут дисциплина запрятана? Вынь, покажи, может, меня перевоспитаешь!» А он: «Сегодня не могу». А я: «Ты что, муха на липучке?! «Тут какой-то серый встревает, с мышиными глазками: «Значит, бывают и женщины-альпинистки?» Тут я даю им жару! «Естественно, бывают. За отсутствием настоящих мужчин!..» Серый никак не отцепится: «Я против такого бессмысленного риска!» И тут я выдаю: «Если мы не равны мужчинам, то будем хотя бы против них!».

Но группа не переносит даже малейшей фальши. Группа, как еж, оборачивается всеми иголками к болтливой Даре:

— Не отвлекайся! Основное!

Гротеск уже не смягчает нас, уже воспринимается как диссонанс. Не пародийные выдумки нам сейчас нужны, а объяснение необъяснимого.

Обмануть ожидания группы — это почти измена! Раздраженная собственным бессилием, Дара сбавляет тон: