Атанас Мандаджиев - Старт

— Ну, если уж Китов возьмется за что-то… — начал Дико, но тут в кабинет вошел, почти вбежал какой-то незнакомый человек и с порога закричал:

— Готово! Позвонили по телефону!

— Кто позвонил? — Китов приподнялся со стула.

— Как кто? Да эти, которые визами занимаются. Все в порядке!

— Я иду немедленно! Спокойно, ребята, ждите!

— Товарищ Китов… — Дико, несмотря ни на что, решил сегодня же покончить со своими проблемами.

— Слушаю тебя. — Председатель открывал и закрывал ящики своего стола, что-то искал в них и наконец нашел. — Вот он! Ну, говори, дорогой, я тебя слушаю.

Дико бросил косой взгляд на окружающих:

— Тут как-то неудобно… Дело тонкое… Я поэтому пришел так рано… Много времени не займет…

— Что-нибудь серьезное?

— Сами увидите.

— Ну, тогда давай завтра, хорошо?

Дико ничего не ответил, но с места не сдвинулся.

— Послушай, приходи завтра рано-рано, ну, скажем, в восемь. Я закрою двери, никого не пущу. Если ты говоришь, что это что-то важное, значит, надо выслушать тебя в тишине. Не сердись, брат, приходи завтра! Будь здоров! — И председатель, рассовав по карманам какие-то бумажки, быстро вышел из кабинета, оставив Дико наедине с молодыми борцами.

Ему было стыдно, но не было сил уйти немедленно. Он стоял посреди кабинета с опущенной головой и напряженно думал, как выскользнуть незаметно, но ничего не мог придумать: ребята смотрели на него и молчали. «Вот и кончено все… Пути назад нет… Раз и Китов так, это конец!..» На ватных ногах Дико повернулся и, не прощаясь, вышел на улицу.

Пора бы покончить дела и на работе, он не мог больше числиться там и ни за что получать зарплату. Ему платили, пока он играл.

Впервые он шел туда легко, без угрызений совести. Обычно он появлялся на работе два-три раза в неделю, проводил там час-другой, чтобы потом не показываться месяцами. Сначала директор требовал от него письма с печатью спортобщества, потом удовлетворялся записками от тренера, а под конец махнул рукой и вовсе перестал интересоваться — иногда встречая его в коридоре, директор делал вид, что не узнает.

Скоро все привыкли к особому положению Дико — все, кроме его прямого начальника бай Косты, которому рекорды Дико были безразличны. Этот высокий сухой старик в очках держал себя так, будто Дико вообще пустое место: редко отвечал на приветствия, почти не разговаривал с ним… После каждого интересного турне Дико, как правило, окружали, задавали уйму вопросов, на которые он с удовольствием отвечал. Только Коста ни о чем его не спрашивал, глядел на Дико сквозь толстые стекла очков и презрительно ухмылялся.

Дико привык к уважению и даже поклонению — явное пренебрежение старика к нему и к спорту действовало угнетающе. И только сейчас, когда пришла пора проститься, Дико понял, что, в сущности, уважает Косту. Он был работник честный, может быть, немного прямолинейный, но не терпел бездельников и так и не понял, что спорт тоже тяжкий труд…

Как обрадуется Коста, когда узнает новость, — ведь все последние годы Дико был для него бельмом на глазу! А уж как удивится, когда Дико извинится перед ним за все… Пусть узнает, что у спортсменов есть душа и сердце…

— Всем — здравствуйте! — громко поздоровался Дико, широкими шагами пересек комнату и подошел к своему столу. Все сотрудники подняли голову, заулыбались, ответили нестройным хором. Лишь Коста даже не повернулся в его сторону. Только через несколько минут, не отрываясь от бумаг, которые держал перед собой, Коста сухо промолвил:

— Диков, зайди немедленно к директору! Вчера о тебе спрашивали несколько раз.

— Обо мне? — удивился Дико. — А в чем дело?

Но Коста не удостоил его ответом. Вместо него откликнулся толстый Проматаров.

— Третьего дня бог послал нам приятных гостей, — медленно и спокойно объяснил он, будто по книге читал. — Двое из Госконтроля. Иди улаживай, пока не поздно! Письмо ли там, документ какой-нибудь или справка медицинская — вы, спортсмены, лучше нас знаете все эти дела. Нас тоже спрашивали. Мы сказали, что ничего не знаем, «он все больше за границей, такая у него работа».

— Спасибо большое! — беззаботно и легко засмеялся Дико.

— Ты, парень, не смейся! — наконец вскинул на Дико свои толстые стекла Коста. — Проматаров правильно говорит — иди улаживай, пока время есть!

— А я пришел попрощаться с вами, — уже серьезно проговорил Дико. — Ухожу. По собственному желанию.

— Вот как? И… куда же ты думаешь устраиваться? — спросил Проматаров. Судя по всему, Дико был ему симпатичен.