Атанас Мандаджиев - Старт

Наша жизнь, чем она интенсивнее, независимей, чем больше мы проявляем силы воли, тем больший вес в нашей судьбе обретает Случай. Он любит рисковых и беспокойных. Он всегда вертится вокруг них. А вот в безличные застойные существования Случай и носа не покажет! Вот и изумляются обыватели: «как это вы попали в лавину? Почему у нас, благоразумных, такого не случается?

А потому, что жизнь у вас серая!

А Случай, он художник, он любит яркие краски! Он обладает магнитным полем. Высокое напряжение, дерзновенная самоотверженность — и он тут как тут! Нет, не всякого удостаивает он своим вниманием.

Перегните немного палку благоразумного примерного бытия, и Случай покинет вас. По нраву ему нехоженые тропы, открытые всем ветрам дороги. Любит он острые углы, пропасти, недопустимые отклонения, безрассудные прыжки — словом, все то, что презирают порядочные и законопослушные!

Любит Случай из ничего сделать все. Из лужи — небосвод, из петли — горизонт. А вообще-то кто до конца познал его характер?!

Случай — фантаст, он как ребенок — бежит от крыс.

Спрячьтесь под надежную крышу, забейтесь под скорлупу, станьте серыми, тихими, пугливыми, и никогда не произойдет с вами ничего яркого и потрясающего. Или почти ничего.

Жизнь без поспешного дыхания запыхавшегося от быстрого бега Случая — мертвая жизнь. Уже само ощущение, что с тобой может произойти нечто непредвиденное, что изобретательный Случай уже дышит тебе в затылок, поджидает вон за той вершиной, подкарауливает в овраге, — уже одно это ожидание сдабривает твои дни терпким жизненным соком. Будь начеку: тебе что-то предстоит! Скоро начнется настоящая твоя жизнь! В эти моменты дрожи от предощущения чего-то неведомого ты вступаешь в тесный контакт со всем, что существует в мире.

Атлетические волны лавины постепенно замирают, коченеют.

Последний проблеск перед нашими ослепленными снегом глазами.

Памир. Крыша мира.

Высоко в небе — кристаллическая вершина, выше облаков, выше орлиного полета, выше всякой возможной высоты. Белолобые горы озаряются солнцем, когда низины тонут в сумеречном свете. Улыбаются горы, словно обещают…

Мы сохранили достигнутую высоту.

Никто уже не сможет отнять у нас наш Памир. Никто не сможет запретить нам восхождение, вернуть с дороги, вычеркнуть из списка. Туча не может скрыть нас. В последнем нашем взгляде навсегда застыла ледяная вершина.

Мы сохранили высоту.

Мы перешли все границы, даже те, последние, между возможным и невозможным, между действительностью и мечтой. Памир принадлежит нам. Мы поднялись на «крышу мира» и все видим как на ладони. Столько неисследованных уголков, столько непокоренных вершин!

Лавина раскрылась, словно глаз того, неведомого, и снова закрылась, и увела за собой вечную белую ночь с ее тайнами.

Последний сон: мы тянем руки сквозь снежные стены, мы крепко схватываемся за руки, мы поднимаемся и уходим вверх. Мы тонем в снегу, мы сливаемся с ним, мы ждем, что солнце растопит нас вместе с ним. На ходу мы переливаемся в налетающий ветер, в снежный дым с атласными проблесками, словно звездная пыль поблескивает.

Что зародится из этих снежных звездных туманностей?

Последнее космическое ощущение покоя. Мы боролись до конца. Мы не сдавались. Мы — вместе. И каждый из нас, умирая в своей одинокой снежной келье, сливается с другими, с этой стихией снега, со всей вселенной…

На базе Деян представляет себе, скрыв лицо в ладонях:

Вот он во главе группы спасателей с носилками, одеялами и прочими насущно необходимыми предметами. Не впервой ему приходить на помощь в горах. Сколько незнакомых людей вырвал он из объятий белого смертного сна!

Школьники, застигнутые метелью. Тесно прижавшись друг к дружке, они превратились в настоящий белый сугроб. Он растирал их, пока сам не рухнул от усталости.

Снег усыпляет, но снег и будит.

Отдыхающие потеряли дорогу… Он сорвал голос, выкликая их…

Молодые люди заблудились. Он искал их с фонарем.

Неопытные альпинисты сорвались в пропасть. Он спускался к ним.

Он растирал отчаивающе бесчувственные конечности, пока не являлась боль — признак жизни. Он делал искусственное дыхание, он легкие свои выдыхал в ледяные губы, пересаживая свое дыхание в чужую грудь.

Сколько незнакомых людей, имена которых ему и до сих пор неведомы, он возвращал с того пути, откуда нет возврата! А своим он бессилен помочь.