Катерина Яноух - Рядом с алкоголиком. Исповедь жены

Наконец я сделала то, что он мне посоветовал. Я нашла филиал «Ал-Анон» и поехала на одно из их собраний. Не знаю, чего я ждала. С группами помощи типа «Помоги себе сам» у меня не было никакого опыта общения. Я просто уговаривала себя не плакать без остановки.

Собрание проходило в маленькой, душной комнате. В основном здесь собрались женщины средних лет, что было вполне понятно. Как только все началось, я громко разрыдалась и проплакала до самого конца. Я сидела там, из глаз у меня катились слезы, и мне было стыдно за них и за свой огромный живот под черной заношенной футболкой, за свои отекшие ноги, за свой опухший мокрый нос. Я рыдала в платочек и все еще надеялась на то, что сейчас здесь произойдет настоящее чудо. Объявится кто-то, кто взмахнет волшебной палочкой, после чего все наши проблемы исчезнут. Только потому, что я пришла сюда. Только потому, что я сидела там. Только потому, что я «признала» это. Только потому, что я сказала «это» вслух.

Я ничего не знала о зависимости. Только чувствовала, какие болезненные раны она способна наносить. Я стояла в самом начале нашего пути к трезвости. И мне все еще трудно было воспринимать происходящее в естественной последовательности. День за днем.

Позже я позвонила Рихарду на мобильник.

– Рихард, приготовься к худшему. Ты алкоголик. Я…

– Брехня все это. Я могу перестать пить, как только захочу. Никакой я не алкоголик!

– Ты алкоголик, Рихард. Послушай. Я была на собрании людей, которые живут с алкоголиками. Я позвонила «Анонимным алкоголикам» и поговорила на эту тему. Там подтвердили, что ты алкоголик. Слышишь? Ты АЛ-КО-ГО-ЛИК. Ты сможешь перестать пить? Ты правда сможешь? Нет, тебе это не под силу. Так кто ты тогда? Веселый и вечно расслабленный праздничный пьянчужка?

Пару секунд он молчал. Потом вздохнул.

– Я не знаю, кто я, но на сто процентов я не ничтожный алкоголик. Только не это! Я не алкоголик! Я НЕ ЗАВИСИМЫЙ! Зачем ты звонила «Анонимным алкоголикам»? Они ничего не знают обо мне!

– Нет, но я им рассказала, как ты пьешь. Этого было достаточно. Сразу стало ясно, что ты алкоголик, даже если ты сам не признаешься в этом.

Мысленно я уже представляла себе, как он наливается злобой. Удивительно, но он не начал орать.

– Я туда никогда не пойду, – объявил он, прежде чем отключить телефон. – Это организация для настоящих алкоголиков. Я не такой. Я справлюсь с этим, докажу тебе, что могу перестать пить. Вот увидишь!

Позже он рассказывал мне, что в последующие дни пил еще больше, чем обычно. Я поняла, что он неистово пытается упиться до смерти. Но я не буду участвовать в этом. Если он собирается сдохнуть, прекрасно. Это его дело.

Я была полна решимости идти вперед. Пусть зашибает. Пусть спит с бутылкой. Мне надо прийти в себя и позаботиться о самой себе. Вылезть из всего этого дерьма, утопленного в виски. Я отказывалась слушать его рассуждения. Мне больше не хотелось тратить время на его обманы, на его ложь, на его выдумки. Я не могла больше поддерживать его, быть ему опорой.

Но через несколько дней после этого разговора он сам позвонил мне на мобильник. Было десять утра.

Он плакал.

– Еде ты? – зашептала я.

– Перед «NK». Ты должна приехать за мной. Я больше не могу, Мариса, я уже не могу больше пить.

Его речь была ясной, хотя он был в отчаянии.

– Я больше не могу. Ты права. Я алкоголик. Я больше не могу пить. Пожалуйста, приезжай за мной сейчас же. Пожалуйста. Отвези меня куда-нибудь. Отвези меня в больницу. Я алкоголик. Помоги мне.

– Уже еду, – сказала я.

Для молодого мужчины, который в десять утра, в рабочий день, посреди Стокгольма вдруг понимает, что он алкоголик, выбор учреждений типа «скорой помощи», в которые бы он мог обратиться, не особенно широк. Я отвезла его в Каролинскую больницу, но оттуда нас послали в другое место, но и там таким, как он, помощи не оказывали. Наконец его приняли в третьей больнице, где имелось отделение психиатрической «скорой помощи». После длительного ожидания нас принял нарколог. Сухая женщина средних лет с уставшими карими глазами, она производила впечатление разочаровавшейся матери. Строгой учительницы. Она посмотрела на нас и покачала головой. Она что, никогда не видела человека, измученного алкоголем?

Я пришла с уверенностью в том, что могу ей доверять. Меня все еще поддерживало на плаву чувство освобождения от того, что я, наконец, могу открыто говорить о нашей проблеме. Мне хотелось поделиться ею с кем-нибудь.