Дарья Доцук - Голос

Бычков стал бы объяснять, что в Клуб рассказов о смерти мне еще рано. Надо гулять, смотреть добрые фильмы про любовь и Рождество, а еще лучше – плавать. Но плавать я не люблю – переодеваться, мокнуть, долго сушить волосы. Они стали очень длинные, потому что я боюсь ходить в парикмахерскую – там надо сидеть сорок минут, а если начнет тошнить, я же не выбегу наполовину остриженная. В общем, маме я говорю, что отращиваю косы. Иногда так хочется взять ножницы и срезать эти дурацкие секущиеся косы под корень.

«Нервной системе требуется время, чтобы восстановиться. Как желудку после отравления. У твоего организма и так достаточно раздражающих факторов, с которыми надо бороться, не усложняй ему задачу. – Бычкова я могу цитировать часами. – Страх – он как вредная привычка. Избавиться трудно, но можно. Придется контролировать желание поддаться панике. Учиться расслабляться, переключать внимание. Лекарства хорошо подавляют симптомы страха – тошноту, учащенное сердцебиение, повышенную возбудимость, – но не сам страх. Подавлять страх – это твоя задача».

Я честно старалась думать только о хорошем, но мое плохое никуда не девалось, они смешивались, как только что выпавший снег и грязь из-под колес. Казалось, понадобится целая армия хороших воспоминаний, чтобы вытравить одно плохое. Когда прогремел взрыв и по тоннелю поползли крики и дым, страх застрял во мне как осколок, и его невозможно извлечь, не задев жизненно важные органы.

Я смотрела эти одинаковые комедии и думала, почему так устроено, что добрые фильмы и книги забываются на следующий день, а «Лотерея», казалось, останется со мной навсегда. А ведь я и так постоянно думаю о смерти. Даже когда думаю о чем-то еще.

Яна с Анечкой расспрашивали меня про школу и про Москву. Я рассказывала про свою суперкрутую лингвистическую гимназию, разумеется, умалчивая о том, что каждый день там был пыткой и что меня, скорее всего, отчислят за пропуски.

Я сказала им, что приехала на лето к бабушке, потому что ей одиноко и нездоровится. Эта ложь так легко слетела с языка, что стыд потек по венам. Я нервничала, что кто-нибудь меня уличит, но не могла же я сказать, что меня постоянно колотят панические атаки, что без дитимина я не сплю и не выхожу из дома, что я разучилась есть, что не выдержу и десяти минут в толпе – будь то кинотеатр или маленькая очередь в магазине, – что боюсь лифта и любого транспорта и что на самом деле это бабушка заботится обо мне, а не наоборот. Как вообще можно такое произнести вслух?

Маме и бабушке тоже не обязательно знать, что в книжном клубе мы обсуждаем рассказы о смерти. Я сказала, что мы читаем «Страну аистов».

– Что это за «Страна аистов»? – спросила мама. Когда она звонила, я забиралась на подоконник и наблюдала, как проглядывает из тумана башня-маяк.

Мама, хоть и выросла в Кёниге, мало что знала о его досоветском прошлом, что уж говорить о прусских легендах. В детстве она думала, что до прихода русских в Кёниге жили одни сплошные фашисты. И еще философ Кант, единственный мирный гражданин во всей Восточной Пруссии. Для нее Пруссия была просто страницей из учебника, фашистской крепостью, которую в сорок пятом героически сломили советские войска. В школе мама вызубрила точное количество танков и потерь для каждой из сторон и на этом успокоилась.

– Это такая волшебная страна где-то на Самбийском полуострове [13], никто не знает где именно. Ее ограждает высокая стена, а за стеной живут мудрые аисты.

– Да уж, аистов там столько, что им давно пора основать свое государство! – усмехнулась мама.

– У них все как у людей – свои замки, города. Есть аисты-крестьяне, аисты-ремесленники, аисты-рыцари и аисты-магистры.

– И аисты-принцессы?

– Не знаю, об этом ничего не сказано. В общем, одному юноше все-таки удалось найти эту страну. Он влез на стену и крикнул: «Как же тут красиво!» – и остался в Стране аистов навсегда. Говорят, аисты его не отпустили, чтобы сохранить свою тайну.

– Ой, да наверняка он той же ночью перелез обратно и в ближайшем кабаке всем все разболтал.

– Ну мам!

– А что? Надо же легенде откуда-то взяться. У меня бы тоже язык чесался. Шутишь ли – аисты в костюмчиках!

Мы посмеялись, а потом мама зевнула и сказала:

– Ладно, малыш, пора спать. Папа уже на весь дом храпит, слышишь?

– Да уж.

– Я тебя люблю. Ты у меня молодец. Ничего не бойся, ладно?

Какое незатейливое слово – «спать». Как будто раз – и уснул. Я лежу на боку и слушаю, как сердце все быстрее стучит о матрас. А ведь я всю жизнь засыпала в один миг, дайте только глаза закрыть.