Александр Проханов - Надпись

- Механик!… Заводи!… - безумно крикнул Трофимов, глядя вслед улетавшим наездникам. - Догони их, сук!… Вперед!…

Машина рванула, хищно и грозно. Пошла стелиться степью, упруго вписываясь в ухабы и рытвины, настигая всадников.

- Башку продырявлю!… - Трофимов орал, как безумный. На его губах выступила пена. В зубах свистел ветер. «Бэтээр» настигал скакуна. Уйгуры затравленно озирались. Были видны их ненавидящие глаза. Лошадь шарахалась, металась в стороны. «Бэтээр» повторял ее дуги и вензеля, гнал, травил. Трофимов выхватил пистолет, стрелял в воздух:

- Убью!… Косоглазые суки!…

Промчались место, где сгрудились солдаты первого, прорванного, заслона. Уйгуры проскакали сквозь их редкий строй, перемахнули контрольно-следовую полосу. Наметом пошли вверх, по горной дороге, в Китай, тем же путем, откуда спустились. «Бэтээр» остановился. Трофимов тяжело дышал, гасил в себе вспышку безумия. Квитко испуганно смотрел на полковника, прижимая к груди ненужную жестяную трубу.

Возвращались к месту побоища. Стадо, рассеченное на множество ломтей, разбежалось по степи. Напоминало розоватые клочья ваты из разорванного одеяла. Пастухи на лошадях скакали в горы, исчезали среди камней. На дороге, круглясь боками, валялись убитые овцы. Дорога темнела от крови, мочи, жидкого помета. Солдаты расхаживали, толкали ногами убитые туши. Звучали одинокие выстрелы. «Бэтээр» остановился у раненой, с дрожащими ногами лошади. Голова на переломанной шее не могла подняться. Дергались ноги, блестели подковы, смотрел огромный, продолговатый, страдающий глаз, поразивший Коробейникова голубизной и слезным блеском. Подошел Лаптий, приставил к лошадиной голове автомат и выстрелил. Коробейникову показалось, что из лошадиного глаза брызнули голубые лучи. Глаз почернел, обмелел и погас.

Возвращались на заставу. На броне «бэтээров» тяжело висели притороченные овечьи туши. Пыльное железо сверху вниз перечеркивали липкие полосы. Под касками лица солдат казались утомленными и задумчивыми. Трофимов, молчаливый, озабоченный, ничем не напоминавший недавнего стреляющего из пистолета безумца, о чем-то сосредоточенно думал. Коробейников, потрясенный зрелищем бойни, успел отметить, как быстро, вне всякой логики, меняется облик этого загадочного человека.

На заставе солдаты сваливали на землю убитых овец. Передавали их в руки пограничников из «резервной группы». Те подвешивали их на турнике, остроносыми мордами вниз. Свежевали, орудуя штык-ножами. С треском сдирали, сволакивали пышные шкуры, оставляя на перекладине фиолетовые, с прожилками желтого жира, туши. Вернувшиеся с границы солдаты возвращали в «ружейную комнату» автоматы, ставили на полку пыльные каски. Раздевшись по пояс, ополаскивались у рукомойников. Наскоро пообедав в солдатской столовой, валились на койки и засыпали. Их товарищи свежевали мясо, насаживали на обрезки проволоки, чтобы к ужину застава вкусила шашлыков.

Коробейников чувствовал, как слабо горит тело, будто его обложили горчичниками. В потные поры въелась едкая степная пыль, пороховая гарь и мельчайшие брызги овечьей плоти. Болело плечо, обожженное ударом хлыста. Ему не хотелось ополаскиваться среди грохочущих солдатских умывальников. Отправился к озеру, млечно светлевшему сквозь чахлые заросли. Проходя мимо склада, вновь увидел сложенные деревянные ящики, вдохнул смоляной запах, не понимая назначения этих прямоугольных коробов. Тут же стоял оранжевый бульдозер с зеркально натертым ножом.

Озеро было продолговатым, голубым, окруженным нежно-белой солончаковой каймой. Напоминало огромный лошадиный глаз в коричневой теплой голове. Коробейников разделся, кинул одежду на землю, присел на берегу, чувствуя недвижный жар, глядя на водяной блеск. На плече кровенел тонкий рубец. «Татуировка границы», - подумал он отрешенно. Далеко, бесцветно туманились горы с Джунгарскими воротами, за которыми был Китай - сонное, желтое марево. Он подумал, что в растворенные ворота гор тысячи лет двигались караваны купцов, кочевые стада, великие армии. Останавливались у синего озера Жаланашколь, и его солоноватой водой утоляли жажду быки и бараны, кони и боевые слоны, верблюды и вьючные ослы. Остужали разгоряченные, изъеденные потом тела утомленный воин и лихой разбойник, отважный купец и тихий паломник. Эта мысль казалась сладкой, волновала его. Внезапно слабо дрогнул стекленеющий воздух, словно его зарябила пролетевшая частица, прострелила его утомленный мозг, и возникло странное чувство, что это уже было когда-то. Он уже прежде, тысячу лет назад, сидел на берегу этого синего озера, смотрел на солнечный блеск, на соляную кромку, и на голом плече кровенел тонкий отпечаток бича.