Сухбат Афлатуни: Глиняные буквы, плывущие яблоки

Семейство, главное, Председательское — тоже быстро съехало. Что-то распродали, что-то так бросили. Мы их не сильно уговаривали остаться. «Произведение искусства, — говорим, — только возьмите. С Александром Македонским и его супругой. Мы себе лучше другого Александра нарисуем». Уехали.

А вот те двое в черном, кстати, через некоторое время в соседнем районе всплыли. За какие-то прежние хулиганские художества попались. Участковый туда ездил, с ними разговаривал. Удивительную вещь потом рассказал. Оказывается, эти двое, когда дождь пошел и вода хлынула, конечно, убежали, но потом про слова Ойнисы-хон насчет «ночи любви» на досуге вспомнили и решили Ойнису-хон найти. И вроде явился им во сне какой-то дервиш с длинными волосами и посоветовал про «ночь любви» и другие детские глупости забыть, а не то их какой-то «безводный ад» ожидает. И я, говорит дервиш, вас, как заступник, спасти не смогу. И такой убедительный сон оказался, что парни свое бандитское мировоззрение поменяли, а поймали их вообще на каких-то старых делах. И вскоре отпустили.

Еще говорят, что американцы про нашу историю узнали, как лицо Ойнисы-хон село спасло, и кино по мотивам этого сняли. Родственник мой видел; говорит, одна американка нашу Ойнису-хон играет; очень хорошо играет, старательно. Такая вот честь нашей землячке выпала.

Сама Ойниса-хон в столицу уехала и вскоре замуж вышла. Давно, оказывается, одного человека там любила. Наши на свадьбу ездили, Ойниса-хон автобус с удобствами организовала. Я не ездил, дела срочные были. А кто на свадьбе был, очень довольны: такую, говорят, еду ели и лакомства, что теперь будет что внукам рассказывать. И еще, говорят, когда Муса от наших поздравление в микрофон говорил и Учителя упомянул — у Ойнисы-хон фата дрогнула… А может, просто так дрогнула, кто знает?

Муса… У него ведь сын родился, забыл сказать. Вылитый Муса! Ну, как будто наш Муса, только маленький и кричит. Муса до последнего дня напряженный ходил, все, наверно, маленького Председателя себе в качестве ребенка представлял, и тут: фокус-покус! личный его, Мусы, ребенок на свет появился, как через копирку. Ой, что с Мусой творилось! Если от счастья умирают, то он, наверно, при смерти был. Ничего, хороший мальчик растет, только вспыльчивый — весь в Мусу.

Старый Учитель вскоре умер — тихо и спокойно, с книжкой Некрасова на груди. Хоронили всем селом. Когда могилу засыпали, вышел Азизка и объявил, что, выполняя волю покойного, должен сейчас что-то сказать. Мы, конечно, помня обычаи Старого Учителя, подумали, что критика сейчас начнется… А Азизка смахнул слезы, и закричал: «Выхожу один я на дорогу… Сквозь туман кремнистый путь блестит… Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу…».

Много слез тогда упало на могилу — целый дождь. По завещанию старика — хотя и похоронили его на мазаре, как мусульманина, — потом поставили по русскому обычаю каменный памятник. И первое четверостишье по надгробному камню арабской вязью выбито. Что удивительно — через какое-то время рядом с могилой начал дуб расти — дерево у нас непривычное. Как сказано, а? «Пустыня внемлет Богу»! Лучше про нашу пустыню не напишешь. Да будет могила твоя просторна, да будет омыта дождем и снегом, Старый Учитель…

После этих похорон как-то очень задумчив стал Иван Никитич. Начал философские разговоры о смерти и ее последствиях для человека заводить. Стоит иногда возле своих ворот, в пустой почтовый ящик смотрит. А потом вдруг сын к нему, Сережа, Сергей Иваныч, из России приехал: собирайся, папаша! Никитич говорит: ладно, погостить поеду, а там посмотрим. Уезжать туда насовсем не хочу, здесь у меня все, и умру здесь. Вот только на березки и рябинки в конце трудовой биографии хочу поглядеть… Азизка, кстати, с ним уехал — там свое счастье искать хочет…

Что еще сказать? Выбрали мы нового Председателя. Им оказался Агроном. Правда, держит он себя скромно, прежняя дурь про пальмы вроде из головы у него выветрилась. Пока толковые вещи делает. Не обирает сильно и демократию соблюдает. Участкового на нас не натравливает; а тот сына своего, наконец, женил и немного успокоился. Древнюю Баню Новый Председатель пока не трогает, только ученые разные стали чаще приезжать. Я с некоторыми беседовал — истинное духовное наслаждение получил.

При новом Председателе от озера канал прорыли, вон за деревьями блестит, за яблонями. Ветви с яблоками прямо к воде лезут, скоро урожай снимать пора. А то в прошлом году от ветра яблоки в канал посыпались и уплыли непонятно куда. А для чего каналу — яблоки? Яблоки человеку нужны.