Джоанн Харрис - Чай с птицами (сборник)

– Может быть, вы не знаете, кто я, – нервно сказал К.

– О нет, прекрасно знаем, – ответил мужчина в красной рубахе. – Вы Нил Кеннерли.

– Кеннерли?

Да, когда-то, давным-давно, его так звали. Но он выбросил это имя вместе со всей прежней жизнью, с записными книжками, рассказами, фильмами и комиксами. Он мог бы поклясться, что про Нила Кеннерли никто не знает – впрочем, точно так же он был уверен, что никто не знает про «Последний поезд в Догтаун».

Посетители за его спиной смыкали ряды. Кто-то шепотом произнес его имя – с благоговением, любопытством и каким-то еще чувством, которое он затруднялся определить. Нетерпение? Возбуждение? Жадность?

Вот пианист сунул руку в карман и вытащил затрепанный блокнот. Молча протянул его К.; лицо блестело от пота, рука чуть дрожала. Потом то же сделал мужчина в красной рубахе; потом одна из женщин, сидевших у стойки; альбинос, уронивший карты, мужчина в шляпе-котелке – все протягивали ему клочки бумаги, огрызки карандашей; в плоских блестящих глазах жадно пылала надежда.

– Чего вам надо? – спросил К.

– Вашу подпись, сэр, – робко сказал пианист.

– Да, подпись, – сказал человек в шляпе-котелке. – Остальное мы написали себе сами. Мы ждали.

– Ждали? – спросил К.

Бармен кивнул.

– Ждали? – тихо повторил К.

Бармен поглядел на него.

– Очень долго ждали, мистер Кеннерли, – медленно сказал он. – Слишком долго.

К. молча, не веря своим глазам, оглядел салун. Теперь он всех узнал: бармен – Джейкер; пианист – Сэм Удар Левой; альбинос – Белесый Смит; в красной рубашке – Пасадена Кид (самый быстрый револьвер на всем Западе)… Может, это одержимые поклонники решили устроить в его честь что-то вроде инсценировки? Неужели они каким-то образом добрались до его рассказа (во времена Интернета все возможно), а это у них что-то вроде слета?

Надо убираться отсюда. Какая-то извращенная попытка почтить его литературное творчество, или совпадение, или что-то еще – в любом случае, это уже слишком. Он лучше рискнет выйти в ночь – наверняка где-нибудь поблизости есть телефон. А если и нет, даже спать в поезде лучше, чем это.

– Далеко собрались? – Мужчина в красной рубашке; память услужливо подсунула этикетку «Пасадена Кид».

– Слушай, приятель, я не знаю, что здесь происходит, но…

Пасадена Кид положил руку на револьвер.

– Вы никуда не пойдете, мистер Кеннерли, – сказал он. – У нас с вами еще кой-какое дельце.

– Ну ты не очень-то, – неуверенно сказал бармен. – Помнишь, что шериф сказал?

– Джейк, не лезь, – ответил Кид. – У меня брату легкое прострелили, я имею право знать.

– Верно, – сказал альбинос. – А я хочу знать, найду ли я когда ту заброшенную шахту с золотом.

Их поддержали другие:

– Да, мистер Кеннерли. Мне надо знать…

– Я найду тех, кто застрелил моего отца?

– А что те индейцы?..

– А поезд?

К. и раньше случалось выдерживать осаду поклонников, но никогда – в таких масштабах, никогда – такую отчаянную. Его хватали за рукава, на него дышали виски и пивом. Люди придвигались ближе, вытянув руки, в каждой – клочок бумаги, записная книжка, карандаш, мелок. К. утопал в обрывках бумаги и потрепанных блокнотах.

– Подпишите, мистер Кеннерли…

– Я обычно не даю автографов, – пятясь, отвечал К.

– Пожалуйста…

– Мне нужно… я хочу…

– Оставьте меня в покое! – заорал К. – Я полицию позову!

Ему показалось, что при упоминании полиции охотники за автографами самую малость осадили назад. Но на раскрасневшихся лицах было лишь замешательство – не страх. Сэм Удар Левой уставился на него, разинув рот – зубы как деревянные колышки. Белесый Смит все протягивал ему выдранную из блокнота страницу и, казалось, вот-вот готов был расплакаться.

Кейт О’Грейди наблюдала с легким презрением.

– Ты и правда не знаешь? – спросила она. – Ты не понял, что это за место? И кто мы такие?

– Откуда мне знать? – ответил К.

– Оттуда, что мы здесь из-за тебя, Нил. Ты нас создал. Мы – твои отходы производства, твои провисшие сюжетные ходы, куски, не дожившие до окончательной редакции. Мы – герои твоих незаконченных рассказов, третьестепенные персонажи, эпизодические роли, которые ты вычеркнул или забыл, к которым потерял интерес, в которых разочаровался. Вот это все, – она обвела рукой вокруг, – это Догтаун, из старого вестерна, который ты так и не дописал. Вон там, – она неопределенно махнула на юг, – твои «Пираты с планеты пятьдесят один». А там, – она показала в другую сторону, – твой «Опасный город» и каннибалы, которых ты создал в девять лет. Сейчас они уже просто жуть до чего проголодались. Если пройти Догтаун насквозь и идти дальше, наткнешься на Динозавровое болото или на инопланетянок в серебряных набедренных повязках из «Космо, повелителя ракет», а в лесу бесцельно бродят вычеркнутые тобою наречия, лишние реплики, затерянные герои – пешки в твоих играх. Мы все, кого ты обошел, когда связывал сюжетные нити, мы ждем, когда настанет наш черед и ты о нас вспомнишь.