Мосаб Юсеф - Сын ХАМАС

Вернувшись домой, я начал по вечерам посещать Аль-Алию, католическую школу в Рамалле. Большинство студентов были традиционными мусульманами, которые ходили туда только потому, что это была лучшая школа в городе. К тому же вечерние занятия позволяли мне днем работать в местной закусочной «Чикерс», чтобы помогать семье.

На экзамене я набрал только шестьдесят четыре процента, но этого было достаточно, чтобы получить аттестат. Я не особо старался, потому что учеба не слишком интересовала меня.

Через два месяца после моего возвращения у меня зазвонил мобильный.

— Поздравляю, — сказал голос по-арабски.

Это был мой «верный» Лоай, капитан Шин Бет.

— Нам бы хотелось повидать тебя, — сказал Лоай. — Долго говорить по телефону нельзя. Можем встретиться?

— Конечно.

Он дал мне номер телефона, пароль и кое-какие инструкции. Я чувствовал себя настоящим шпионом. Мне приказали идти сначала в одно место, потом в другое и только оттуда позвонить.

Я сделал все, как говорил Лоай, и когда позвонил ему, получил новые указания. Я шел уже около двадцати минут, когда меня обогнала машина и остановилась у обочины. Мужчина, сидевший в ней, велел мне залезать внутрь, что я и сделал. Меня обыскали, приказали лечь на пол и накрыли одеялом.

Мы ехали около часа, за это время никто не проронил ни слова. Когда мы наконец остановились, оказалось, что мы в гараже какого-то дома. Я был рад, что нахожусь не на очередной военной базе или в тюрьме. На самом деле, как я узнал позднее, это был принадлежащий государству дом в израильском поселении. Как только я вошел, меня снова обыскали, на этот раз более основательно, и привели в хорошо обставленную гостиную. Я просидел там какое-то время, потом появился Лоай. Он пожал мне руку, а затем обнял.

— Как дела? Как тебе понравилось в тюрьме?

Я сказал ему, что дела у меня в порядке и тюремный опыт был не слишком-то приятным, особенно после того, как Лоай пообещал мне, что я не задержусь там надолго.

— Извини, нам пришлось оставить тебя там ради твоей же безопасности.

Я вспомнил, что рассказал бойцам крыла безопасности о своем плане стать двойным агентом и спросил себя, знает ли об этом Лоай. Я подумал, что лучше защитить себя самому.

— Послушайте, — сказал я, — они там пытали людей, и у меня не было иного выхода, кроме как сказать им, что я работаю на вас. Я боялся. Вы не предупредили меня о том, что там происходит. Вы не говорили мне, что за мной будут следить свои же. Вы не дали мне инструкций, и я сходил с ума. Так что я сказал им, что обещал быть предателем, потому что хотел стать двойным агентом и убивать ваших людей.

Казалось, Лоай удивился, но не рассердился. Хотя Шин Бет не одобряет пытки в тюрьме, они определенно знали о них и поняли, почему я испугался.

Он вызвал своего коллегу и рассказал ему все, что услышал от меня. Может быть, из-за того, что Израилю трудно было вербовать членов ХАМАС, а может быть, потому, что я сын шейха Хасана Юсефа и, следовательно, был особенно ценным агентом, они предпочли ничего не предпринимать.

Эти израильтяне были совсем не такими, как я ожидал.

Лоай дал мне пятьсот долларов и велел купить себе одежду, следить за собой и наслаждаться жизнью.

— Мы свяжемся с тобой, — сказал он на прощание.

Никакого секретного задания? Никакой книги с кодами? Никакого оружия? Только куча денег и рукопожатие? В этом вообще не было никакого смысла.

Мы встретились снова через пару недель, на этот раз в доме, принадлежащем Шин Бет в Иерусалиме. Все дома были обставлены, с сигнализацией и охраной, и так засекречены, что вряд ли даже соседи имели представление о том, что происходит внутри. Большая часть комнат предназначалась, судя по мебели, для встреч. Мне никогда не разрешалось переходить из одной комнаты в другую без сопровождения, не потому что они не доверяли мне, а потому что не хотели, чтобы меня увидели другие сотрудники Шин Бет. Всего лишь другой уровень безопасности.

Во время второй встречи сотрудники Шин Бет были чрезвычайно дружелюбны. Они хорошо говорили по-арабски, и было ясно, что они понимают меня, мою семью и мою культуру. У меня не было никакой нужной им информации, и они ни о чем не спрашивали. Мы просто беседовали о жизни. Я ожидал совсем другого. На самом деле мне не терпелось узнать, чего они хотят от меня. Из-за досье, которые я переписывал в тюрьме, я опасался, что они прикажут мне, например, заняться сексом с сестрой или соседкой и принести им видеопленку. Но ни о чем подобном они не просили.