Элис Хоффман - Карибский брак

– Людям не нравится этот твой друг, – сказала как-то Жестина, когда Камиль принес ей три очередных письма с почты.

– Фриц? – удивился Камиль. – Он же так дружелюбен со всеми.

– Не знаю, по его виду ничего хорошего ждать от него нельзя. – Жестина боялась даже представить, что сынишка Рахиль может сбиться с пути. До нее доходили слухи, что оба молодых человека пьянствуют в гавани по ночам вместе с женщинами, включая молодую женщину с Сент-Томаса, с которой Камиль был знаком еще тогда, когда откликался на имя Иаков. А эта женщина была замужем, и муж ничего не знал о том, что происходит.

Но об этом прознала мать молодой женщины, которая велела Иакову Камилю Пиццаро держаться подальше от ее дочери еще тогда, когда им было всего по десять лет. Она считала, что он был испорченным мальчишкой уже в те годы и таким же остался, и явилась в магазин Пиццаро с твердым намерением высказать все, что она думает по этому поводу. Рахиль находилась в одном из подсобных помещений, где проверяла документацию. Она занималась этим еженедельно с тех пор, как отец впервые привел ее в магазин. Это был вечер пятницы, и, кроме нее, в магазине никого не было: Энрике, закончив работу, отправился домой к своей Розалии, Фредерик с мальчиками, не считая Иакова Камиля, ушли в синагогу, а Иаков Камиль, как всегда, где-то болтался. Подняв голову, Рахиль увидела в дверях местную женщину примерно ее собственного возраста в крайне расстроенных чувствах.

– Если вы хотите сделать заказ, то вам надо будет обратиться утром к моему помощнику, – сказала она.

– Я не собираюсь делать заказ, – ответила женщина. Она была высокой и привлекательной на вид, но слишком возбужденной.

Рахиль посмотрела на нее более внимательно. Она видела эту женщину на рынке, но не знала ее имени.

– Тогда чего же вы хотите? – спросила она.

– Это ваш сын чего-то хочет, но не получит этого.

Рахиль поднялась и отодвинула стул. Ее не удивило, что к ней пришли с жалобой на ее сына.

– Садитесь, пожалуйста, – сказала она, предложив женщине соседний стул, и тут вспомнила ее. Она работала прачкой, а ее дети учились вместе с детьми Рахиль в моравской школе. – Простите, я забыла ваше имя, – призналась она.

– С какой стати вы должны его помнить? Я вам никто, и вы мне никто.

Женщина заинтересовала Рахиль. Она не боялась говорить то, что думает. Рахиль закрыла гроссбух и отложила его в сторону.

– Но вот имя моей дочери, Марианна, вы должны помнить. Почему бы вам не спросить сына о ней? Хорошо, если ее муж не узнает о том, что творится.

Рахиль хорошо помнила Марианну. Отчасти из-за нее она отослала Иакова в Париж. В мыслях она по-прежнему называла его Иаковом и не собиралась называть по-другому. И она не допустит, чтобы все ее неимоверные усилия направить его на путь истинный пошли прахом из-за этой привлекательной девушки. Наутро она пошла к Жестине и рассказала о визите матери Марианны. Они пили кофе, сидя за столом, где когда-то Адель кормила их завтраками.

– Он не спит с этой женщиной, – сказала Жестина. – Об этом можешь не беспокоиться. Беспокоиться надо о том, что он пишет ее портреты.

Камиль оставил у Жестины несколько рисунков, на которых была изображена Марианна, носившая корзины с бельем. Жестина достала рисунки и поставила на столе перед Рахилью. Рахиль взяла один в руки и обратила внимание на изгибы тела женщины, ее тонкую талию, ее лицо, обращенное к морю.

– Может, он с ней и не спит, но явно неравнодушен к ней, – сказала она. – И давно ты об этом знаешь?

– Ты что, ревнуешь его ко мне? – обиженно отозвалась Жестина. – Разве я не могу быть его тетушкой и одновременно твоей подругой?

– Да не ревную я. Оставайся его тетушкой, я только благодарна тебе за это. Я охотно поделюсь с тобой чем угодно. Но тебе он говорит все, а я узнаю об этом последней.

– А ты разве рассказала бы что-нибудь своей матери?

– Но я совсем не такая, как моя мать. – Она посмотрела на Жестину с вызовом. – Или ты так не считаешь?

– Рахиль, если бы ты была такая же, как она, я бы с тобой не дружила.

Однако Рахиль опасалась, что унаследовала у матери ее ожесточенность. Она всегда гордилась своими прекрасными темными волосами. Но, проснувшись однажды утром после того, как ей приснилась мать, она увидела, что у нее в волосах появились седые пряди, словно сказалось какое-то проклятие. Мать ее поседела еще в молодости, когда отец начал уходить из дома по вечерам. Рахиль слышала, как мать плачет, но ни разу не подошла к ней. Возможно, теперь ее ждет возмездие, и она так и не сможет понять своего сына.